Она подалась вперед, сняла трубку со стоявшего на столе телефона и протянула ее ему:
— Позвони Реардэну и отмени заказ. Таггарт откинулся на спинку кресла:
— Я не говорил, что хочу отменить его. Я вовсе этого не говорил,?—?сказал он сердито.
— Значит, заказ остается в силе.
— Этого я тоже не говорил.
Дэгни повернулась к Эдди.
— Эдди, скажи, пусть подготовят контракт с «Реардэн стил». Джим подпишет его.?—?Она достала из кармана пальто скомканный листок бумаги и бросила его Эдди:?—?Здесь условия контракта и все необходимые цифры.
— Но совет директоров не...?—?начал было Таггарт.
Дэгни перебила его:
— Совет директоров не имеет к этому никакого отношения. Они больше года назад дали тебе разрешение на закупку рельсов. У кого их покупать?—?это уже твое личное дело.
— Мне кажется, было бы неверным принимать подобного рода решение, не дав совету возможности высказать свое мнение. Не понимаю, почему я должен брать на себя всю ответственность.
— Я беру ее на себя.
— А как насчет расходов, которые...
— У Реардэна цены ниже, чем в «Ассошиэйтед стил».
— Да, а как же быть с Ореном Бойлом?
— Я расторгла контракт. Мы имели на это право еще полгода назад.
— Когда ты расторгла его?
— Вчера.
— Но он не звонил мне, чтобы я подтвердил это.
— Он и не позвонит.
Таггарт сидел, уставившись в стол.
Дэгни спросила себя, почему он так негодует из-за того, что им придется работать с Реардэном, и почему его негодование приняло такую странную уклончивую форму. Компания «Реардэн стил» вот уже десять лет была главным поставщиком рельсов для «Таггарт трансконтинентал». Пожалуй, даже дольше, с тех пор, как выдала плавку первая Домна на сталелитейных заводах Реардэна, когда президентом «Таггарт трансконтинентал» был еще ее отец. Десять лет «Реардэн стил» исправно поставляла им рельсы. В стране было не так уж много компаний, которые в срок и качественно выполняли заказы. «Реардэн стил» была одной из этих немногих. Дэгни подумала, что, будь она сумасшедшей, то пришла бы к выводу, что ее брат потому так не хотел иметь дело с Реардэном, что тот всегда относился к работе с невероятной ответственностью, исполняя все в срок и предельно качественно. Но она не стала делать такой вывод?—?ни один человек не может испытывать такие чувства.
— Это несправедливо,?—?сказал Таггарт.
— Что несправедливо?
— Что мы из года в год отдаем все наши заказы только «Реардэн стил». Мне кажется, мы должны дать такую же возможность кому-нибудь другому. Реардэн в нас не нуждается. У него и без нас хватает клиентов. Наш долг?—?помогать набрать силу тем, кто помельче. А так мы просто-напросто укрепляем монополиста.
— Не говори ерунды, Джим.
— Но почему мы должны заказывать то, что нам нужно, именно в «Реардэн стил»?
— Потому что только там мы всегда это получаем.
— Мне не нравится Генри Реардэн.
— А мне он нравится. Но в конце концов, какое это имеет значение? Нам нужны рельсы, а он единственный человек, который может их нам поставить.
— Человеческий фактор тоже очень важен. Но для тебя такого понятия просто не существует.
— Но мы же говорим о спасении железной дороги, Джим.
— Да, конечно, конечно, но ты абсолютно не принимаешь во внимание человеческий фактор.
— Абсолютно.
— Если мы закажем у Реардэна такую большую партию стальных рельсов...
— Это не стальные рельсы. Они будут сделаны из металла Реардэна.
Она всегда старалась не показывать своих чувств, но на этот раз вынуждена была нарушить это правило и громко рассмеялась, увидев, какое выражение появилось на лице Таггарта после ее слов.
Металл Реардэна представлял собой новый сплав, созданный им после десяти лет экспериментов. Реардэн недавно выставил свой сплав на рынок и до сих пор не получил ни одного заказа.
Таггарт не мог понять резкой перемены в голосе Дэгни, когда та внезапно перешла от смеха к резко- холодному тону:
— Перестань, Джим. Я прекрасно знаю, что ты сейчас скажешь. Никто никогда не использовал этот сплав. Никто не советует его применять. Он никого не интересует, и никто не хочет его покупать. Тем не менее наши рельсы будут сделаны именно из металла Реардэна.
— Но... но... никто никогда не использовал этот сплав! Он с удовлетворением отметил, что она замолчала. Ему нравилось наблюдать за эмоциями людей; они были как красные фонарики, развешанные вдоль темного лабиринта человеческой личности, отмечая уязвимые точки. Но он не мог понять, какие чувства способен вызывать в человеке металлический сплав и о чем эти чувства могут свидетельствовать. Поэтому он не мог извлечь никакой пользы из того, что заметил в лице Дэгни.
— Лучшие специалисты в области металлургии весьма скептически оценивают сплав Реардэна, допуская, что...
— Прекрати, Джим.
— Ну хорошо, на чье мнение ты опираешься?
— Меня не интересует чужое мнение.
— Чем же ты руководствуешься?
— Суждением.
— Чьим?
— Своим.
— Ну и с кем ты советовалась по этому поводу?
— Ни с кем.
— Тогда что же ты, черт возьми, можешь знать о сплаве Реардэна?
— Что это лучшее из всего, что когда-либо появлялось на рынке.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что он прочнее стали, дешевле стали и намного устойчивее к коррозии, чем любой из существующих металлов.
— Ну и кто тебе это сказал?
— Джим, в колледже я изучала машиностроение. И я понимаю, когда вижу дельную вещь.
— И что же ты увидела?
— Реардэн показал мне расчеты и результаты испытаний.
— Послушай, если бы это был хороший сплав, его бы уже использовали, но этого никто не делает.?—? Он заметил, что она вновь начинает сердиться, и нервно продолжил:?—?Ну откуда ты знаешь, что он хороший? Как ты можешь быть в этом уверена? Как можно так принимать решения?
— Кто-то же должен принимать решения, Джим.
— Кто? Я не понимаю, почему именно мы должны быть первыми. Решительно не понимаю.
— Ты хочешь спасти Рио-Норт или нет? Он не ответил.
— Если бы у нас было достаточно денег, я бы сняла рельсы по всей линии и заменила их новыми. Их все необходимо заменить. Долго они не протянут. Но сейчас мы не можем себе этого позволить. Сначала надо расплатиться с долгами. Ты хочешь, чтобы мы выкарабкались, или нет?
— Но мы все еще лучшая железная дорога в стране. У других дела идут еще хуже.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы продолжали сидеть по уши в долгах?
— Я этого не говорил. Почему ты всегда все упрощаешь? И если уж ты так обеспокоена нашим
