— Да, ну и что?
— Он только что отобрал рубашку у соседа и сейчас рвет ее на полосы, хочет привязать цепь на ногах к поясу. Я гляжу, так некоторые делают.
— Ага. — Паук с грустью поглядел на свою рубашку, где дыр больше, чем ткани. — Я бы тоже так сделал.
— Отобрал у кого-нибудь?
— Да нет. — Уж что-что, но мое отношение к таким типам он уже понял. — Подвязал бы. Слушай! У тебя рубашка почти целая, только рукавов нет и швы распороты!
Ну да, когда мои монеты оттуда доставали.
— И что? — подозрительно покосилась я на него.
— Если мы ее распорем, то как раз на двоих хватит! Мы же не очень высокие, значит, одной рубашки хватит. Если цепь привязать к поясу, то кандалы не будут бить по ногам и идти сразу станет легче.
— И не думай! — Я как клещ вцепилась в рубашку, словно ее у меня уже пытаются отобрать.
Маскировка маскировкой, но я все равно девочка! Пусть все видят только то, что показывает она, но… Вот видела в одной передаче еще дома, как на улице поставили стеклянный туалет: изнутри видно все, а снаружи зеркальные стенки. Никто не рискнул там делать свои дела. Знали, что их не видят, но все равно. Вот так же и я. Блин, да для меня даже в туалет сходить — мучение, все тайком стараюсь. Паук заметил и даже обсмеял, типа, как барышня стесняюсь. Чуть не прибила. Заставила отвернуться и спиной закрыть меня от других. А тут еще рубашку отнять норовят.
— Послушай…
— Ты снимешь ее только с моего трупа! Разговор закончен!
— Но…
— Это память, — тут же сочинила я на ходу. Паук подозрительно покосился на меня, сообразил, что вру, но спорить больше не стал. Знал уже, что если я упрусь, то сдвинуть с места меня можно только тягловой лошадью, и то не факт. — И кожа у меня нежная, солнца не переносит. И вообще, отстань.
Идущий впереди парень испуганно обернулся на нас. После той ночи он притих и старался быть незаметным. Сейчас, видно, испугался, что мы потребуем его рубашку. Поскольку на него никто не обратил внимания, поспешно отвернулся. Наверное, и зашагал бы быстрее, если бы мог. Так и хочется дать ему пинка, жаль, не получится. Этот тип вызывал у меня такое отвращение, что плеваться хотелось.
— Никак не пойму, что ты на него взъелся? — заметив мою гримасу, спросил Паук.
— Терпеть не могу таких. Исподтишка гадит, а в открытую сделать что-либо боится.
Караван продвигался по дороге, с остановками, неторопливо и изматывающе. Изматывало не столько движение и даже не цепи на ногах, а осознание обреченности, исходящее от людей. Я могла воспринимать все происходящее как забавное приключение, пусть и приносящее определенное неудобство, но для остальных это все всерьез. Они не могли, как я, сбежать в любой момент. Даже вот прямо сейчас. Пять минут на снятие маскировки, и на дороге останутся одни трупы. Да и беседа с Пауком помогала отвлечься. На пятый день путешествия он уже практически ожил и почти напоминал себя прежнего. Можно бы уже оставить этот караван, но… просто не могла. Я ведь обещала ему, что он не останется рабом. Надо думать, как и его вытащить, и самой не подставиться. А вот с этим планом проблемы.
Так что теперь я присматривалась к рабам, выбирая тех, кто мог бы мне помочь. Кое-кого уже нашла, кто не смирился со своим положением.
На шестой день подошли к реке. Нас отвели на берег и заставили сесть прямо там, недалеко от подлеска, где расположилась охрана. А что, там удобно, тенек опять же. Корабли отсутствовали. Я привстала, пытаясь разглядеть их, но не смогла.
— Да нет их еще, — дернул меня за руку Паук. — Ты так прыгаешь, будто тебе не терпится попасть на корабль.
Тут он прав. Родился у меня один планчик, и он как раз связан с кораблями. Потому и не терпелось их увидеть.
— А когда они придут?
— Да откуда я знаю? Может, завтра, может, через три дня.
Неожиданно прямо ко мне направились двое охранников, дежуривших у рабов. Не успела я ничего понять, как меня подхватили за руку и довольно болезненно сжали. Я даже вскрикнула. Второй охранник сноровисто похлопал меня по ногам, довольно оскалился и вытащил из штанины гвоздь. Откуда он тут взялся?
И тут… Я резко повернула голову к тому типу, с кем общалась ночью. Так и есть, успела разглядеть его торжествующую ухмылку. И ведь, сволочь, успел и гвоздь мне подбросить, и доложить об этом.
— Значит, бежать собрались?
— Я собрался, — поправил я. Не знаю, чем мне это грозит, но втягивать Паука не хочу. Если придется действовать по жесткому варианту, он точно пострадает.
— Даже и не отрицаешь, — охранник удивился.
— Так ведь все равно попался.
— Это хорошо, что ты такой покладистый. Джос особо велел за тобой присматривать, он умеет разбираться в людях.
Я покосилась на Паука. Тот сидел растерянный и только глазами хлопал. Я моргнула ему, а потом тихонько кивнула на парня, что шел в связке с нами впереди. Кажется, Паук понял, в чем дело, нехорошо прищурился и глянул в его сторону.
— Ничего не предпринимай, — проговорила я одними губами. Паук как-то обмолвился, что умеет читать по губам. — Жди.
Он нахмурился, но все же кивнул. Я кивнула в ответ.
Тем временем меня уже отстегнули от цепи и, подталкивая древками копий, повели в сторону подлеска, где расположилась отдыхающая смена стражников и начальство. Подвели к просторному шатру и заставили остановиться, солдат с гвоздем шагнул внутрь. Пробыл он там минуты две, а потом оттуда вышел уже с Джосом. Тот, кажется, был даже доволен.
— Так и знал, что ты выкинешь что-то подобное, — он осмотрел гвоздь, который отдал ему солдат. — Ты не такой, как остальные. Ты понимаешь, чем это тебе грозит?
— Запорете до смерти? — Я вскинула голову.
— О нет. Для тебя это было бы избавлением. Я не прав? Смерть для тебя не наказание, а награда. Я бы тебя даже простил, ибо рабство для тебя уже наказание и хуже этого ничего быть не может, но не могу, другие не поймут. Но я рад, что ты оправдал мои ожидания. Я уж начал было подозревать, что ты действительно задумал что-то нехорошее. А это… — Он подкинул гвоздь. — Куда бы ты бежал?
— А может, я и не хотел бежать? Уж кого-нибудь ткнуть успел бы.
— А вот это может быть, — легко согласился Джос. Кажется, даже не удивился. — Хорошо, что не успел, иначе мне пришлось бы тебя казнить. А так я хочу сделать тебе предложение.
Предложение? Видно, мое удивление было настолько явным, что Джос хмыкнул.
— Да. Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться ко мне? Ты не похож на этих скотов.
— То есть вы предлагаете мне стать охотником? — спросила я, когда более-менее пришла в себя от удивления.
— Да. Поверь, я не многим делаю такие предложения.
— И, наверное, никто еще не отказывался?
— Никто.
— О! Как, однако, приятно быть хоть в чем-то первым.
Вот тут уже Джос удивился. Даже солдаты уставились на меня.
— То есть ты отказываешься? — после небольшой паузы поинтересовался Джос.
— Верно. — Я подняла скованные руки. — Лучше вот это, чем быть такими, как вы. Вы хуже магов. Те над «своими» не издеваются, а вы, человек, обращаетесь с людьми хуже магов.
— Я не повторяю предложений…
Пожимаю плечами:
— Я не передумаю.
— М-да, парень, ты заставил меня уважать себя. Но ты сдохнешь рабом. Ты это понимаешь?
