иных магов. Но все равно слабовата, чтобы бросать вызов архимагу. Вот для тренировки партнер и нужен, какое обучение без тренировки? Блин, и где мне партнера искать?
Глава 2
На следующее утро я, вопреки надеждам Воробья, отправилась не к Торну, а на рынок, попросив его показать, где обосновались писцы. Мальчишка удивился, но покорно поплелся в сторону рынка, бубня под нос что-то о том, что некоторые слишком уж вольно понимают свое положение гостя.
— Не ворчи, — хмыкнула я. — Ты помогаешь мне не потому, что я гость, а потому, что хочешь, чтобы я научил тебя писать.
Мальчишка почесал лохматый затылок, насупился и дальше двигался уже молча.
Писцы, оказывается, обосновались в стороне от всех, в огороженной части рынка, внутри которой все сверкало чистотой. Ни в коем случае не хочу сказать, что остальной рынок был грязный — маги весьма убедительны с требованиями соблюдать чистоту. Но рынок — он и есть рынок. Как ни поддерживай порядок, но к концу дня на улице полно навоза от ишаков и коней, раздавленные фрукты и овощи, другой разный мусор. После закрытия рынка дворники убирались, но уже к обеду снова появлялись горы мусора. Даже сейчас, с утра, уже кое-где виднелись кучи навоза, которые я старательно обходила, брезгливо морща нос. Воробей при виде моей гримасы только скалился, а потом, засранец, провел меня мимо складов, куда и свозили весь товар, а значит, навоза тут с избытком. Вот ни за что не поверю, что к писцам нельзя пройти более чистой дорогой, ведь не крестьяне же к ним ходят.
В огороженной же части рынка, где и сидели писцы, никакого мусора мне заметить не удалось. Ни соринки, ни лужицы. Только ровная, посыпанная гравием дорога по центру и бревенчатые дома по сторонам. У входа простенькие, но чем дальше, тем они роскошнее. Интересная иерархия, мне казалось, что у входа все-таки выгоднее место, все же именно сюда люди попадают, едва ступив внутрь, но, видно, тут имелась какая-то другая логика, мне непонятная. Сами писцы сидели не в домах, по крайней мере не в тех, что располагались у ворот, а за выносными столами под матерчатыми навесами, ожидая клиентов на улице. А вот дальше таких навесов я не видела, кажется, там клиентов принимали в самих домах. Но это мне понятно: у ворот домики настолько небольшие, что клиентов там принять весьма проблематично.
— Там — самые уважаемые, — махнул вдаль Воробей. — А эти берут дешевле. Ну и что дальше?
Я огляделась: кроме писцов — никого. Сидят за столами, кто-то что-то читает, другие лениво перебрасываются фразами. На нас ноль внимания, только стража перед оградой подозрительно косится. Вот уж не думала, что тут и охрана окажется, сначала даже испугалась, что нас не пустят, но нет, пропустили. Писцы было оживились, но, разглядев наши с Воробьем наряды, вернулись к своим делам.
Хм… так я ничего не узнаю. Будем ждать. Заметив пустое место между двумя столами, я направилась туда и пристроилась у забора, достав остатки мяса и последний кусок сыра, который нехотя отдала Воробью. Ну да, самой хотелось, но сейчас мне нужна помощь мальчишки с его знанием города, пришлось подкупать.
Обрадованный Воробей тут же прекратил ныть и пристроился рядом. Писарь возмутился было такому соседству, но Воробей мигом подскочил к нему, что-то шепнул, и все возражения снялись.
— Он на Торна работает, — пояснил мальчишка, старательно обкладывая кусок сыра мясом. У меня даже слюнки потекли. Блин, я тоже хочу!
— Ты морем интересуешься? А что тебя привлекает?
Все, на любимую тему Воробей мог говорить часами, мне оставалось только изредка угукать и агакать, ну еще иногда восхищенно тянуть что-то типа «вот это да-а-а». В общем, слушала я его краем уха, главное с «угу» или «ага» в тему попасть, в остальное же время я могла изучать снаряжение писцов и их наряды. Кстати, наряд писца, рядом с которым мы обосновались, вовсе не блистал новизной и чистотой. Не так уж и много они зарабатывают, оказывается.
В этот момент в нашем закутке появился крестьянин, который несмело огляделся, что-то спросил у стражей и зашагал прямо к нам. Я насторожилась, с интересом ожидая продолжения. А крестьянин подошел к писцу и поклонился.
— Письмецо бы написать мне, — прошамкал он. — Дорого ль будет?
— Смотря какой длины письмо, — буркнул писец, без всякого интереса оглядывая клиента.
Воробей ненадолго отвлекся от рассказа про корабли и море и прокомментировал:
— Лурон самый дешевый писец, к нему такие вот крестьяне только и ходят. Остальные больше берут.
Тогда ясно такое равнодушие к клиенту — куда он денется?
— И сколь будет слово?
Лурон назвал цену. Гхм… некоторое время я занималась только тем, что возвращала глаза со лба на их законное место. Это самый дешевый?! Сколько же берет дорогой?
Крестьянин откуда-то достал медяки и старательно пересчитал, положил на стол.
— Вот настолько письмо, пожалуйста, господин.
Лурон лениво пересчитал монеты и смахнул их в ящик стола, достал бумагу, открыл крышку на чернильнице, макнул перо.
— Давай диктуй, да поживее.
Крестьянин, покряхтывая, стал диктовать, как я поняла, письмо в деревню, в котором он сообщал цены на овощи, разведчик, блин, экономический. Я поднялась и прошла мимо стола, за которым кряхтел писарь, старательно выводя буковки. По слогам он, что ли, пишет? Ну, точно, по слогам. Я кинула взгляд на письмо. Одного взгляда хватило, чтобы запомнить написанное, еще минуту проговаривала текст и едва удержалась, чтобы натурально не заржать. Понятно теперь, почему этот писарь самый дешевый. Первые же пять слов — и семь ошибок в них, а дальше… дальше, короче, в том же духе. Ох, не завидую тому, кто будет разбирать эти каракули, а о знаках препинания этот грамотей, похоже, не имеет вообще никакого понятия: ни точек, ни запятых. Про вопросительные и восклицательные знаки вообще молчу.
Вот что значит стереотип. Даже не думала, что моя грамотность может приносить деньги. Дома надо еще поискать неграмотных, у нас же чуть ли не с пяти лет все и читают и пишут, сама в пять читать начала. В Доме Кайтаидов мне тоже не попадалось ни одного неграмотного мага. Но тут понятно, неграмотный маг — это полный нонсенс и мрак. И я даже представить не могла, насколько в мире людей ценится грамотный человек. Мне просто в моем путешествии не пришлось с этим столкнуться. Ну чего там читать в деревне во время работы в полях? В городах я тоже шастала только по рынкам, в поисках припасов в дорогу. Да, видела вывески в виде рисунков, но полагала, что просто для красоты, без надписей. Вот и при поиске способа заработать думала о чем угодно, кроме продажи своей учености. Я же ведь не один язык знаю — три, не считая русского и рунной грамоты, которая нужна в артефакторике! Все амулеты и артефакты создаются с помощью рун, которые для этого подходят намного лучше алфавита, ведь в этом виде магии в минимальное число символов надо включать максимальное количество информации, а такое позволяли делать только руны. Но это я изучала тогда, когда уже магией занималась под руководством Голоса. А вот обычные языки местного мира… Ну а что еще делать у Кайтаидов? Скука же смертная! На скрипке играть мне никто не давал, рисовала я так себе, хотя и развлекалась. Оставалось чтение книг и учеба. И с грамотностью у меня, тьфу-тьфу, все в порядке. Да, я тут вообще крута неимоверно! Гуру! Тем более что я говорю на трех языках этого мира, а читать смогу на пяти. Просто по тем трем Маренс меня гонял и их знание требовал обязательно, а остальные два я по книгам учила. Читать-то научилась, но языковой практики нет.
Я вернулась к Воробью, плюхнулась на землю и с интересом досмотрела спектакль, как Лурон отдал написанный лист крестьянину и как тот благодарит, кланяется, пятится и благодарит.
— А ведь надул, жучара, — хмыкнула я, снова мысленно проговаривая письмо.
— Надул? — удивился Воробей.
— Ага. Он взял семнадцать медяков, то есть за тридцать четыре слова, а в письме всего тридцать слов. На два медяка надул крестьянина.
— Семнадцать? Ты уверен?
