Я нахмурилась, вспоминая, кивнула.
— Ага. Три новеньких, четыре сильно потертых, на одном даже герб почти не виден, остальные средней потертости, но один медяк не имперский, на нем был герб Архейского королевства.
— Ты все это запомнил? — вытаращил глаза Воробей.
Я же готова была себе затрещину дать. Выпендрилась, называется.
— Ну… приблизительно. Могу и ошибиться.
— А-а-а, — разочарованно отвернулся мальчишка. Видно, решил, что я прикалываюсь так над ним. — Мы еще долго тут будем?
— Щас, давай пройдемся.
Мы миновали дешевых писцов, ожидавших клиентов под навесами, и остановились напротив крепкого одноэтажного дома. Я сунула нос в дверь, едва не получила по кумполу и поспешно отбежала, успев разглядеть просторное помещение с большим дубовым столом у окна, полками с чернилами и перьями, а также шкаф. Что в нем — непонятно. Писарь как раз стоял у двери, дыша свежим воздухом… тут-то я ему и подвернулась. И ведь достал, сволочь, ишь, как весело гогочет. Я потерла макушку, вспоминая все самые страшные пытки и казни, но озвучивать мысли не рискнула, вон, стражники тоже смеются, но если начну права качать, их настроение может и измениться.
В закуток въехала карета, из которой вышел важный господин в высоких сапогах, нарядном камзоле и шляпе с полями, в которой торчало огромное перо. Он замер у дверцы и помог выйти молодой девушке лет восемнадцати. На нас с Воробьем они не обратили никакого внимания, гордо прошествовав в дом, где мне досталось по голове. Я тут же пристроилась у двери. Писарь встретил господ поклонами, пригласив их сесть в мягкие кресла, предложил какой-то напиток… ух ты, вот это сервис! Тут он снова увидел меня и погрозил кулаком.
Решив не испытывать больше его терпения, я отошла от дома и задумалась.
— Скажи, Воробей, а вот этот вот писарь тоже на Торна работает?
Мальчишка сморщился:
— Да ну, это ж ого! Разве ж он свяжется с Гильдией?
— А вот если я захочу стать писарем, что мне для этого надо?
— Получить эту… лиц… ливен… лисенсию, в императорском университете.
— Чего? — нахмурилась я и тут же догадалась: — Может, лицензию?
— Ну да, а я как сказал? — искренне удивился Воробей.
— Ага, — хрюкнула я, давя смех, — примерно так и сказал. А я могу получить лицензию?
Воробей пожал плечами.
— А я почем знаю? Думаешь, я знаю, как эту лисенсию там получают?
— А без лицензии никак?
— Дык Лурон без нее и работает. Тут ведь как, либо с лисенсией и сам по себе, либо без нее, но под кем-то.
Крыша рулит.
— Ясно, ладно, я все узнал, что хотел. Идем, Воробушек.
— Я же просил не дразниться! Я Воробей!
— А я как сказал? — делано удивилась я.
Мальчишка обиженно засопел и двинулся к выходу. Однако сразу уйти не удалось — в ворота въехало сразу несколько карет, из которых повалили нарядно разодетые кавалеры и дамы. С праздника, что ли, какого? Или для них посещение писцов всегда праздник?
Воробей оттащил меня к карете, в которой приехала первая пара, и замер недалеко от нее.
— Пусть разойдутся, — заметил он, хмуро поглядывая на толпу. — Вряд ли на нас обратят внимание, но мало ли.
— А чем их внимание нам может грозить? — удивилась я. — Не маги же они?
— Да лучше бы это были маги, — пробурчал мальчишка. — Они на нас точно внимания не обратили бы, а эти… кто знает, что им может в голову прийти.
Хм… я недоуменно выглянула из-за кареты и рассмотрела приехавших повнимательней. В основном молодежь от шестнадцати и старше, но тех, кому больше двадцати, всего четверо, и одеты не очень богато. Всего семнадцать человек, но шуму как от сотни. Смеются, один что-то орет другому, видно, такое доказательство в споре. Судя по тому, как морщится его оппонент и пытается зажать уши, этот спор крикун выиграл вчистую. Две девушки в стороне поглядывали на статного красавца, в картинной позе стоявшего у кареты, и тихонько хихикали. Пощебечут друг с другом и опять: «Хи-хи-хи».
— Они мне не кажутся опасными.
— Ты просто с ними не пересекался, — буркнул Воробей. — Это алламаги, точнее, дети их.
— И что? — все еще не понимала я.
— Хуже них никого нет! Маги могут прихлопнуть, если попадешься им случайно на пути, знатные люди могут приказать выпороть, а эти… они считают себя выше обычных людей и пытаются подражать молодым магам.
— О. Но какое это отношение имеет к детям алламагов? Они же не алламаги.
— Ты откуда вообще такой свалился? — Воробей хмуро глянул на меня. — Печать алламага передается по наследству детям… правда, внукам уже не достается.
Гхм. Вот об этом не знала. Оказывается, алламаг — это не просто защита от магов, но и защита твоих детей. Чтобы совсем уже не выставить себя невежей, перевела разговор подальше от печати алламагов.
— Это понятно, я не понимаю, как именно они пытаются подражать магам?
— Ну, ты даешь! Говорю же, когда учебный год в академии начинается, ученики в городе такие буйства устраивают.
— Но эти-то не маги.
— Не маги. Но маги очень жестоко карают тех, кто поднимают руку на носящих их печать. Никакой судья и стражник в здравом уме не станет связываться с алламагом. Максимум, что они могут сделать: подать жалобу в императорскую канцелярию, откуда она пойдет смотрящему. От того Дома, чьи печати алламагов носят нарушители. А те могут наказать, а могут и не обратить не жалобу никакого внимания.
— А наказывали?
Воробей пожал плечами:
— Было пару раз при мне, когда кое-кто совсем уже распоясался.
— И как наказали? — заинтересовалась я.
— Как-как… просто. Взяли и убрали с них печать алламагов.
— И все? — удивилась я.
— И все, — кивнул Воробей. — А потом люди их уже сами на куски разорвали.
— Кха! Что?!
— Говорю же, совсем распоясались. Устроили пыточный клуб.
— Что? — Чего-то я себя сейчас совсем дурой чувствую.
— Пыточный клуб. Ловили бедняков, в основном детей, а потом устраивали для богачей показательные пытки.
— Кого? — тупо поинтересовалась я.
Воробей глянул на меня как на больную.
— Пойманных. Не богачей же. А если кто дополнительно платил, то мог выступить в роли палача и сам.
— Зачем?
— Да чего ты привязался! — вдруг разозлился Воробей. — А я откуда знаю зачем? Нравилось, значит, других мучить, вот и делали. — И тут же немного смягчился и рассказал подробнее: — Лет пять назад это было. Организовались такие вот деточки алламагов и клуб сделали. Сначала-то никто ничего не знал, но кто-то узнал правду. Мне потом Ролстрен… это мой опекун в Гильдии, рассказывал, что когда к ним пришли, те только посмеялись. Когда правда всплыла, они даже скрываться не стали, вполне официально клуб зарегистрировали. Вон там он стоял, — Воробей показал рукой куда-то влево. — Еще несколько месяцев
