работали. А потом появился маг Дома, под защитой которого они находились. Сначала уничтожил их клуб, поубивав там всех служащих, потом приволок этих… этих… на площадь, снял с них печати алламагов и ушел.
— И ты там был?
Воробей мрачно кивнул.
— Там такая толпа собралась. Я на дереве сидел. Люди окружили этих шестерых и просто смотрели на них. А те… плакали. Один даже ноги людям целовать пытался. Минут двадцать так на них смотрели. А потом все раз — и пошли к ним… Я не видел, что там было…
«И слава богу», — чуть было не произнесла я.
— Люди сомкнулись, а потом, когда отхлынули, на мостовой только пятна крови и остались. Вот и думай, кто хуже: эти или маги.
Я отвернулась. Эх, мальчик. Оттого, что маги творят свои дела за стенами замков и о них ничего не известно окружающим, не значит, что они лучше. Ненавижу! Я сжала кулаки. Ненавижу!!! Господи, кому тут помогать, если одни не лучше других?! Маги с их лабораториями и апостификами, люди с рабскими караванами и кандалами, алламаги с их клубами! Я хочу домой! Я только хочу домой! Маги, алламаги, пусть весь этот мир катится в пропасть и дальше, а он катится! Не могу описать словами, просто чувствую это. Земля сейчас и пять тысяч лет назад — это совершенно разные миры. А Алкена? Попади я сюда пять тысяч лет назад, все равно было бы все то же самое, что сейчас. Уверена, что и через пять тысяч лет этот мир ничуть не изменится.
— Эй, ты чего? — Воробей осторожно коснулся моего сжатого кулака. — Да не бойся, больше таких нет. Говорю же, их еще пять лет назад всех уничтожили.
Конечно. Это радостное известие.
— Алламаги, значит?
Воробей отшатнулся.
— Эй, ты чего? Ты не пугай меня так. Я чуть было не подумал, что ты сейчас их убивать пойдешь.
Я отвернулась, заметив, что из дома вышла та пара, которая прибыла до этой шумной компании. На миг они замерли, но тут же уверенно направились к карете, мужчина покрепче стиснул локоть своей спутницы, поставив между ней и шумной компанией себя. Однако молодые люди на них не обратили никакого внимания — их больше интересовали дома писцов, при этом они шумно принялись обсуждать, кто тут лучший.
Девушка же одной рукой вцепилась в спутника, а второй сжимала сложенный лист бумаги. Едва они приблизились к карете, как Воробей сорвался с места — я только моргнуть удивленно успела, а тот уже подскочил к двери и с почтительным поклоном распахнул ее перед ними. Девушка от неожиданности выронила листок, и он, упав, развернулся. Я как раз тоже подошла и успела разглядеть текст, прежде чем мужчина поспешно нагнулся и поднял его, вполголоса обругав «несносного сорванца». И о ком это он, интересно, хмыкнула я. Девушка, однако, успокаивающе положила свою ладонь ему на руку, и тот сразу утихомирился. Достал несколько медяшек и кинул их Воробью.
Малец рассыпался в благодарностях и кинулся собирать монеты. Кучер же, сердито зыркнув на нас, хлестнул лошадь, направляя ее в сторону ворот. Довольный Воробей выпрямился и подкинул на ладони медяки.
— Видал? Вот как надо! — Тут он вздохнул, выбрал из пяти две монеты и протянул их мне. — Держи. Твоя доля. Если бы ты не притащил меня сюда, я бы ничего не заработал.
Ты гляди-ка, а честный этот малец попался. Я отказываться не стала и спрятала деньги.
— Ты говоришь, в том доме был лучший писарь?
— Не совсем. Совсем уж лучшие сидеть здесь не будут — они у господ служат. А тот лучший на рынке. А что?
— Да нет, ничего. Этот лучший хоть про знаки препинания знает, но зачем они нужны, имеет весьма смутное представление.
— Ты о чем сейчас?
— А, не обращай внимания, я тут просто про то письмо, которое тот писарь написал.
— А ты что, его прочитал?
— Нет, конечно, — соврала я. — Только пару слов успел разобрать.
— И как? — заинтересовался мальчишка.
— Почерк у писаря хороший, — дипломатично отозвалась я.
— Ну, я же говорил, он тут лучший! А чего мы ждем? Идем. Куда сейчас?
Я огляделась. Пока мы тут провожали парочку и обсуждали почерк писаря, алламаги уже успели зайти в какой-то дом, и теперь дорога освободилась.
— Наверное, уже можно и к Торну.
— Наконец-то, — буркнул себе под нос Воробей.
Воробей вел меня по таким переулкам и улочкам, словно задался целью запутать. Хотя, может, так и есть, даже скорее всего. Откуда же ему знать про мою память? Думаю, без труда смогу вернуться по той же дороге, по которой меня вел малец, но ему об этом лучше не знать. Я хмыкнула и покосилась на маячившую впереди макушку. Мальчишка словно почувствовал мой взгляд, обернулся.
— Ты чего?
— Я боюсь, что ты заблудился. Очень маршрут запутанный.
— Правильный машрут.
Я хихикнула. «Машрут», блин!
— А ты знаешь, что такое маршрут?
— Э-э-э… Дорога? — очень робко спросил. Видно, не знал, догадался по смыслу фразы, но после моего вопроса в своей догадке сильно усомнился.
Я не выдержала и рассмеялась, но уж очень забавно он выглядел.
— Точно!
— А чего тогда ржешь? — Кажется, обиделся.
— Прости. Это нервное.
— Чего?
— Ой, не могу! Воробей, прекрати меня смешить! У тебя сейчас такой забавный вид!
— Щас как дам!
И в самом деле полез с кулаками. Я отпрыгнула назад, выставив перед собой ладони.
— Прошу прощения, Воробей, я не хотел тебя обидеть. Честно-честно. Просто… перенервничал от встречи с алламагами.
— Нервный, значит, да? — Смотрел исподлобья и очень сердито.
Я развела руками и улыбнулась:
— Просто ты меня так напугал.
Похоже, это заявление мальчишке крайне польстило, а мне с трудом удалось удержаться, чтобы снова не засмеяться, глядя, как гордость за самого себя боролась у Воробья с его сердитостью на меня. Наконец он сдался и гордо вскинул голову.
— Трус ты еще, вот!
— Конечно, — покаянно согласилась я, склонив голову и пряча улыбку. — Я же впервые в столице, тут все так необычно. А ты такой… — чуть не ляпнула «маленький»… — знающий.
— Ты, это, держись меня, — совсем раздулся от гордости Воробей. — Со мной не пропадешь.
Покивала. Конечно, буду, куда ж я без такого опытного проводника? Воробей отвернулся и снова зашагал по улице. Я же беззвучно рассмеялась, зажимая себе рот руками, чтобы малец не услышал. Забавный мальчишка. Такой серьезный.
Наконец пришли, а то, признаться, мне уже надоели все эти переулки. А ведь от рынка мы совсем недалеко, уверена, что если бы шли по прямой, то дошли бы минут за десять, в отличие от тех полутора часов, что мы блуждали по городу.
Вошли мы не в какое-то полуподвальное помещение в полуразрушенном доме, как я полагала, а во вполне приличное трехэтажное здание. Солидное и крепкое, с толстыми дубовыми ставнями, сейчас
