— Не нравится мне эта идея с клонированием, — пробурчала Мардж, — Нет, я знаю, что смысл в ней глубокий и вся Галактика широко применяет клонирование. Но все-таки есть в этом что-то ущербное, а может, даже греховное. Думаю, каждый, кто занимается клонированием, может вбить себе в голову, что он — Господь всемогущий. А это опасно и противоестественно.
— Но в этом нет ничего нового, — пожал плечами Джеймс, — Творцами себя мнили многие на протяжении всей истории самых разных цивилизаций — не только человеческой. Взять хотя бы ту цивилизацию, в которую как-то раз попал Эрни. Ну, вы помните, несколько лет назад?
— Ага, — кивнул Герб. — Те самые, что создают новые миры и населяют их кем попало по своему разумению…
— Точно, — подтвердил Джеймс. — Хотя… им не откажешь в логике. Ведь не скажешь, что они брали кучку палочек, посыпали ее пылью и произносили над ней заклинания. У них все досконально продумано. При создании планеты учитываются все факторы. Никаких глупостей. Все части пригнаны одна к другой, как в головоломке. Столь же продуманно решается и вопрос с заселением созданных планет — порой, конечно, существа, которых они внедряют в новые миры, совершенно немыслимы, но сработаны на совесть.
— Ну да, — кивнул Герб, — Все правильно. А что потом? Каждый из созданных миров становится живой лабораторией с экстремальными, стрессовыми условиями, и население подвергается разнообразным испытаниям, принуждено сталкиваться с ситуациями,' от решения которых зависит их жизнь. Вы представляете себе: разумные существа выступают в роли подопытных животных. Конечно, таким образом создатели миров получают массу информации, до тонкости изучают всякие социальные проблемы, но это, безусловно, жестоко по отношению к населению планет. И бесцельно, на мой взгляд.
— А может быть, какая-то цель в этом есть, — предположила Жанет, — Пойми, я вовсе не оправдываю подобную практику, но цель у них наверняка есть. Может быть, не такая, какую бы мы одобрили, но…
— Я ничего об этом не знаю, — сказала Энн, — Но склонна сомневаться. Обязательно должна существовать какая-то универсальная, вселенская этика. Во всем пространстве и времени должны существовать вещи безусловно хорошие и безусловно дурные. И мы никак не можем простить и оправдать жестокую цивилизацию, совершающую дурные поступки, на том основании, что она дурна и порочна, а потому другой способ поведения ей неведом.
— Такой спор, — махнул рукой Джеймс, — можно продолжать вечно.
— А Эрни удалось определить координаты этих создателей планет?
— Думаю, нет, — сказал Герб. — Он возвращался туда несколько раз. У него даже появился интерес к ситуациям, создаваемым в тех мирах, которые эта цивилизация пекла как блины. Но в конце концов интерес пропал, и он решил больше туда не возвращаться.
— Пожалуй, он был прав, — задумчиво проговорил Джеймс. — И ему повезло, что он сумел вовремя выбраться оттуда. Порой просто ничего нельзя поделать с собой — начинает тянуть туда. Мэри же потянуло обратно в рай.
— А я вот о чем думаю, — проговорила Мардж, — Помните, несколько лет назад Бетси напоролась на выживший из ума старый компьютер? Где-то в одной из шаровидных туманностей, как раз за границей Галактики. Этот компьютер до сих пор правит целой армадой фантастической техники, созданной с совершенно непостижимой, загадочной целью. Состояние дел там, похоже, в полном развале — техника постепенно выходит из строя из-за отсутствия должного ухода. Чем должны заниматься все эти машины, Бетси выяснить не удалось. Вся планета была похожа на свалку ржавой рухляди. Скорее всего, когда-то там существовала разумная биологическая жизнь, но она ли создала всю эту технику, Бетси выяснить не удалось. Органической жизни там на сегодняшний день либо совсем не сохранилось, либо те ее представители, что ухитрились выжить, скрываются.
— Бетси продолжает работать над этим, — уточнила Энн.
— Да, скорее всего, какое-то время она еще будет этим заниматься, — согласился Герб, — Ватикан проявляет особый интерес к этому компьютеру-маразматику. Им, наверное, хочется выяснить, как он сошел с ума. Прямо никто ничего не говорит, но, я думаю, в Ватикане опасаются, как бы чего— нибудь в этом роде не стряслось с его святейшеством.
— Но Папа не такой уж старый, — возразила Мардж, — И вряд ли у кого-то есть основания подозревать его в старческом слабоумии.
— О да, — улыбнулся Джеймс, — Он у нас еще хоть куда, мальчишка, можно сказать. Но время идет. Пройдет, скажем, миллион лет… Ватикан может смотреть на миллион лет вперед.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — кивнул Герб, — Роботы — самые упрямые создания на свете. Вот уж кто не отступится от задуманного ни за какие коврижки. А уж ватиканские роботы всех упрямцев переупрямят. А уж через миллион лет… Вся Галактика будет у них в руках, это я вам точно говорю.
Глава 36
Джилл решила, что пора наконец навестить Мэри. Она пришла в клинику и разыскала палату, где лежала Мэри. В дверях ее встретила сестра.
— Вы можете побыть у нее буквально несколько минут, — предупредила она Джилл, — Не разговаривайте с ней, прошу вас.
Джилл сделала несколько шагов, но остановилась, не спуская глаз с мертвенно-бледной женщины на кровати. Тело с трудом угадывалось под простыней, до того Мэри исхудала. Седые волосы разметались по подушке. Руки были сложены на груди поверх простыни, скрюченные пальцы сплелись так, что казалось, никогда не расцепятся. Тонкие сухие губы были плотно сжаты. Скулы и подбородок, обтянутые тонкой, как пергамент, желтоватой кожей, резко выступали на изможденном, изборожденном морщинами лице.
«Живые мощи, — подумала Джилл. — Мумия, настоящая мумия! Точь-в-точь как тот средневековый отшельник, который умудрился довести себя до такого состояния изнурительным постом. Да-да, я видела такой рисунок в одной древней книге. И эту несчастную собираются провозгласить святой!»
Глаза Мэри медленно приоткрылись — словно это стоило ей величайшего усилия. Голова ее была повернута так, что казалось, она смотрит на Джилл.
Губы вяло зашевелились, и хриплый шепот разорвал могильную тишину палаты.
— Кто ты? — спросила Мэри.
Невольно понизив голос, Джилл прошептала:
— Я — Джилл. Вот пришла навестить вас.
Губы Мэри скривились в усмешке.
— Не-е-т. Ты не Джилл… Про Джилл я слыхала… но никогда ее не видела… А тебя я видела… где-то я тебя видела…
Джилл медленно покачала головой, пытаясь успокоить больную.
— Я узнаю тебя, — упрямо шептала Мэри. — Давным-давно мы с тобой разговаривали, а вот где — не помню…
Сестра подошла к Джилл и хотела ей что-то сказать, но в этот момент Мэри снова заговорила.
— Подойди поближе… — попросила она, — Подойди, дай мне разглядеть тебя… Я сегодня плохо вижу. Наклонись… я разгляжу тебя…
Джилл послушно подошла к кровати и наклонилась к больной.
Руки Мэри с трудом разъединились. Мэри подняла руку и коснулась щеки Джилл.
— Да-да, — проговорила она, слабо улыбнувшись, — я тебя знаю.
Рука ее тут же упала на простыню, веки сомкнулись.
Сестра потянула Джилл за рукав.
— Мисс, уходите, — потребовала она. — Вам надо уйти.
— Сама знаю, что надо, — отрезала Джилл и, вырвав руку, повернулась и вышла из палаты.
Выйдя из клиники, она глубоко, всей грудью вдохнула. Ей казалось, что она вышла из тюрьмы на волю. «Там, в палате, смерть, — сказала она себе, — Смерть и… что-то еще…»
