Кто гонялся… Уверен, что тебе не нужно к мадам Помфри? - вкрадчиво уточнил он.
Гарри вызывающе усмехнулся и наконец-то посмотрел на Рона:
- Ну, зачем к мадам Помфри? Может, сразу в Святого Мунго?
- Я этого не говорил… - поспешил исправиться Рон, ощутив раздражение друга. - Но ты и в самом деле скверно выглядишь! Твое счастье, что до тебя еще Герми не добралась… Она только узнала, что ты не вернулся ночевать, и уже была готова пытать тебя Круцио.
- Если это все, что ты хотел сказать… - Гарри многозначительно промолчал, оставив Уизли возможность додумать продолжение самому.
- Понял. Ухожу. Меня все равно там Герми ждет…
- Иди, - безразлично согласился Гарри, и Рон, не дождавшись другой реакции от друга, вышел из спальни.
К счастью, Зельеделия в этот день не было, и ближе к вечеру Гарри почти пришел в себя. Приступы слабости повторялись еще два раза, но не так сильно, как раньше. Наверное, зелье оказалось не таким страшным, как он решил в первый момент. Или организм начинал к нему привыкать. В любом случае, каковы бы ни были причины, Гарри это устраивало. После занятий он потратил некоторое время на домашнее задание и подготовку к экзаменам, до которых оставалось несколько месяцев, и уже поздно вечером, выходя из библиотеки, столкнулся с Гермионой. Она была взволнована, но вместе с тем и обрадована:
- Пойдем, Гарри! У меня кое-что есть для тебя! - прошептала она, стараясь, чтобы ее не услышали остальные ученики. Желающих засиживаться в библиотеке допоздна было немного, но девушка предпочла не рисковать.
- Для меня? Ты нашла книжку, в которой говорится, как сдать экзамены, не изводя себя зубрежкой? - Гарри улыбнулся: слова Герми его заинтриговали.
- Лучше!
Она схватила его за рукав и потянула за собой:
- Идем же!
Поттер удивленно последовал за ней, не переставая гадать, что же может быть, по мнению Гермионы, лучшим, чем книги.
Когда они вошли в одну из пустующих комнат, Гермиона решительно закрыла за собой дверь и принялась рыться в кармане, под оживленные комментарии Гарри, предполагавшего там то наличие лягушки, то запаса бутербродов, но девушка отмалчивалась, пока не извлекла на свет небольшой флакончик, свободно уместившийся на ее ладошке:
- Вот! - с гордостью сообщила она, протягивая его Гарри. - Это тебе.
- Что это? - парень недоумевающе осмотрел предмет, и уставился на девушку, так и не притронувшись к флакончику.
- Снейп сегодня встретил меня и просил передать тебе! - Гермиона счастливо улыбалась, так и не опустив руки. - Я же говорила, что он сумеет, а Рон все не верил! Да и ты хорош! Может, Снейп и мерзавец, но в том, что касается зелий - он лучший!
- Рад, что это так тебя вдохновляет! - холодно произнес Гарри, глядя на флакон так, словно там был чистый яд. - Но, знаешь ли, ваше с Роном беспокойство было напрасным.
Он передернул плечами и развернулся, желая уйти, но его остановил окрик Гермионы:
- Гарри! Ты не понял? Он же сделал для тебя противоядие!
- Я в нем не нуждаюсь! - отрезал Поттер, а потом резко шагнул к девушке:
- Как вы не можете понять?! Если я говорю, что мне ничего не нужно, значит, так оно и есть! Тебе не приходило в голову, что лучше пережить это сейчас, чем терпеть еще несколько месяцев? Я не хочу, чтобы все началось сначала!
- Что началось? Ты уже забыл о своих ужасных приступах, когда напугал всех? - голос девушки зазвенел под сводами пустующего кабинета, так, что Гарри вздрогнул. - Ты просто боишься, вот и все! Называешь нас своими друзьями, а сам… сам…
- Герми! - Гарри уже терял терпение, но все еще пытался убедить девушку в собственной правоте. - Вы тут ни при чем! Просто я… сделал глупость и не хочу ее повторять!
- Нет, Гарри! - перебила его Гермиона. - Мне кажется, что ты и в самом деле боишься. Думаешь, что если позволишь себе любить, то станешь слабым, будто вся твоя жизнь должна пройти в сплошном противостоянии Вольдеморту! После того, как погиб Сириус, ты решил, что теперь те, кто рядом с тобой, могут оказаться в опасности, и оттолкнул всех. Я это смогла понять, и Рон - тоже, а теперь все стало совсем плохо! Ты помешан на собственном долге! Что бы ты ни говорил, но тебе нравится чувствовать себя несчастным! Тыкать всем в нос своим бременем! Не спорю, тебе плохо, потому что жить и знать, что все без разбору ожидают от тебя подвигов - тяжело. Но ты не один такой! Не думай, будто остальным - легче!
- Я ни разу не говорил этого! - выкрикнул он. - Вы… вы сами так решили! Создали себе образ страдающего мученика и успокоились!
Горло Гарри сдавило, словно в тисках, но он продолжал:
- Я не просил вашей жалости! Я в ней не нуждался! С самого первого дня на меня смотрели, как на героя, а потом и вовсе как на жертвенного агнца!
- Но тебе это нравилось! - парировала Гермиона.
- Мне нравилось только то, что я узнал заботу, о которой не имел представления, пока жил у Дурслей! А что стало потом?!
- Потом… Потом, Гарри, ты перестал замечать окружающих тебя!
Гарри молчал, не понимая, что вдруг случилось с подругой, а она отвернулась и, не дожидаясь ответа, пошла в конец комнаты, остановившись только у самой последней парты. У девушки текли слезы, и она ничего не могла с ними поделать. Сжимая в руке отданный Снейпом флакон, она плакала, стараясь, чтобы Гарри этого не заметил, пытаясь не всхлипывать, но когда услышала приближающиеся шаги и почувствовала, как на ее плечо опустилась рука, не выдержала:
- Я не хочу, чтобы мы все стали такими, как эти люди из министерства, как Фадж и остальные, кто за своим долгом или обычной мелочностью перестал видеть нечто большее. Понимаешь?! А все к тому и идет! Ты замкнулся в себе, даже Невилл, несмотря на то, что, на первый взгляд, и не изменился, наполнен ненавистью… Иногда мне кажется, что мы живем ради мести! В предвкушении финального сражения, которого может и не быть! А я хочу просто жить… Помнишь первый курс? Мы ведь играли! Просто играли в героев, и это было весело… И потом - тоже… Пока не начали умирать друзья. А теперь выходит, что эта война стала смыслом жизни! А я не хочу! Знаю, что ничего не изменить, но хотя бы ты мог стать прежним…
- Герми…
Гарри не знал, что ответить. Он уселся на парту и усадил девушку рядом, позволив ей уткнуться носом ему в плечо.
- А ты знаешь… - продолжала она сквозь слезы. - Мне ведь тоже было нелегко! Как ты думаешь, каково это - оказаться грязнокровкой в Хогвартсе? Это только на словах все равны, а на самом деле… Мне с самого начала приходилось быть лучше всех! Даже Рону с его оравой братьев было не так тяжело: он просто хотел доказать, что может учиться лучше, чем они… А мне нужно было гораздо больше и ничего другого у меня не оставалось! Если бы я не училась так хорошо, разве кто-то считал бы меня за человека? Просто грязнокровка, от которой и не может быть толку! Я всю жизнь доказывала, что на что-то способна. И остальным, и себе. Когда-нибудь ты победишь Сам-Знаешь-Кого, а мне до конца жизни придется сражаться за свое место в этом мире… Но ведь я не упиваюсь этим. Не отталкиваю тебя только потому, что мне плохо!
- Прости… - произнес Гарри очень тихо.
Он был в ужасе. Все семь лет он смотрел на Гермиону, как на всезнайку, уверенную в себе и гордящуюся своими знаниями. Он привык к тому, что девушка пользовалась любой возможностью, доказывая это окружающим, а теперь…
- Герми, я дурак…
Девушка не ответила. Ее рыдания постепенно стихали, и только несколько минут спустя он проговорила:
- Да нет… Я сама виновата… - она вытерла последние слезы, а потом отстранилась и попыталась
