некому, и тяжело каменела моя левая нога, обращаясь в литой кремень…
«Возьми знание запредельное с собой завтра и умения перешедшие черту запрета! – сказал Мастер Земли мне, заменив мою ногу кибер-протезом. – Утрать саму возможность предела в себе. Ни огня, ни льда не оставь в себе, стань ничем и всем…»
…В пятый день я узнал и постиг то, о чём непосвящённому сообщить невозможно, а посвящённому не имеет смысла. Скажу лишь, что страх был покорен, хоть и не нужен мне. Я смотрел сразу в три стороны. Она пришла одетая в бархат тёплой летней ночи, с глазами освещающими ей путь. Она пришла и поцеловала меня. «Ну же…», послышалось мне ободряющее.
– Покажи!
Чудовищные тени любви, которая возникла между нами, метались и стонали по стенам и аркам. Мы покинули мир живущих людей и находились по ту сторону всех возможных устоев и норм… «Не хватает совсем немного…», заметила она, выскальзывая из моих объятий и растворяясь в ставшем свинцовым для меня воздухе. «Чего же?!?», крикнул я уже себе самому, и моё туловище превратилось в агат.
Мастер Земли долго копался внутри меня, отлаживая основной механизм моего нового кибер- организма. И молчал. «Не хватает – чего?», тогда не выдержал и спросил я сам. «Да никак не пойму! – ответил он, пожимая плечами. – Вроде всё на месте… А флэш-балансировка пошаливает… Может из-за охлаждения?..» Мастера Земли со мной больше не было. Я остался с собою один.
…День шестой я полностью посвятил подготовке к своей смерти.
Она пришла совсем ранним вечером, когда белые лёгкие облака ещё проплывали в светлом небе.
…А очнулся я только следующим утром, не совсем понимая за какие прегрешения меня из Эдема, куда я попал после смерти, выгнали обратно в жизнь.
Она лежала рядом, подарившая мне ночь, в которой я постиг существование рая.
– Это был образец! – сказала она. – Я показала тебе, как именно «заставляют трепетать и дрожать», если следовать твоему выражению. Надо признать, тебе не хватило совсем немногого. Но не хватило именно того, без чего весь процесс теряет всю свою высоту даже при совершеннейшей виртуозности и изощрённости исполнения…
«Надо любить… – прошептала прекрасная Моргана мне на ухо. – Любить, всецело рассеивая себя в предмет своей любви, во всё окружающее. Любить надо всем собою, всем сердцем!!!»
– И, уж конечно, любить нужно совсем без головы! – говорила Моргана, сняв с меня голову и разговаривая с ней, уже обращающейся в сиреневый аметист. – Голова порой просто мешает любви!
В ночь шестую я умер как человек. В день седьмой я воскрес как кибер-машина. Я покинул дворец феи Гингемы в сокрушительном поражении, оставив в нём где-то одним из коллекционных экспонатов бывшее моё живое тело, теперь обращённое в камень. Адель умоляла меня не принимать всё случившееся близко к сердцу и говорила, что согласна на свадьбу при любых обстоятельствах и уже не взирая на наложенные бабушкой-тётей запреты. Но у меня больше не было сердца. Я понял, что любить не смогу. И я ушёл в лес, чтобы не тревожить живые сердца напоминанием о мною утерянном. Бедняжка Адель, я слышал, и до сих пор ждёт моего возвращения. А фея Гингема и в лесу не оставила меня за мою дерзость. Она часто превращалась в Моргану и прилетала ко мне по ночам, вытворяя что-нибудь, чтобы насолить мне. И именно благодаря ей я попал в озонно-грозовой шквал без запаса активизатора, который она вытащила утром у меня из кармана и поставила на дальнюю полочку. Окислы закоротили меня настолько, что я был вынужден провести почти целый год единственно лишь в размышлениях, без малейшего движения!»
Так закончил Кибер-Дровосек свою историю. Это была грустная история, и Эйльли со Страшилой очень жалели беднягу Кибера-Дровосека лишившегося сердца. А Красная Шапочка три раза усаживала Дровосека и гладила его по металлоидной голове.
– Да, старушка была с темпераментом! – заключила Эйльли повествование Кибер-Дровосека. – И с нравом. Обязательно отыщем её на Земле!
– Разве… была?.. – удивлённо переспросил Кибер-Дровосек.
– Да. Так уж получилось… – сказала Эйльли. – Несчастный случай на производстве. Для планеты фея Гингема безвозвратно погибла на своём трудовом посту!
– Жаль… – сказал Кибер-Дровосек и на глазах его блеснули слёзы. – Я успел так привязаться к ней, и она была не только Гингемой…
– Эй! Ты что?! Выше голову, юнга! Откуда морская влага на впадинах? Погоди, а может у тебя как- нибудь случайно уже завелось сердце? – Эйльли подошла к Киберу и, хлопнув его по блестящей груди, прислушалась. А потом вздохнула: – Нет!.. Пока не завелось! Но, кажется, я уже начинаю догадываться, о чём твоя давняя мечта…
– Да, – сказал Кибер-Дровосек. – С тех самых пор я мечтаю о сердце. Может мне когда-нибудь повезет, и я смогу обрести его вновь. Ведь я знаю теперь, что такое любовь и мне не хватает только горячего сердца, чтобы самому полюбить!
– Не горюй так на палубе! – сказала Эйльли ему. – Волшебник Гудвин выдаёт всем сердца по первому требованию и какого нужно размера. Ты женишься на своей прекрасной Адель, и мы все вместе отправимся навестить вашу экстравагантную тётю и бабушку на наш уровень!
Эти слова Эйльли настолько успокоили Кибер-Дровосека и вернули ему жизнерадостность, что сама Эйльли даже немного обеспокоилась, а не хватила ли она лишку, потому что ведь бабушку-тётю ещё нужно было найти, а она могла оказаться на Земле где угодно.
Львёнок
Солнце на небосводе приближалось к зениту, когда им повстречалось ещё одно приключение этого леса. Сразу за одним из поворотов дороги на пеньке сидел огромный львёнок и рассматривал кончик своего хвоста. Рассматривал он его давно и тот ему уже порядком надоел. Поэтому львёнок зевнул во всю пасть… Тут как раз наши путники и вышли из-за поворота.
Красная Шапочка шла первой и замерла на одной ножке от ужаса при виде прямо перед ней раскрытой пасти, в которой она помещалась тютелька в тютельку, с шапочкой и башмачками. В одно мгновение Эйльли, шедшая сразу за своей нежно оберегаемой пассией, оказалась между ней и этой непонятной угрозой чудовищного масштаба.
Львёнок захлопнул пасть и обнаружил перед собой всю весёлую компанию, выросшую словно из-под земли. Он озадаченно потряс головой, и Эйльли рассмеялась:
– Львёнок! Настоящий львёнок!
Неожиданно даже для самой себя Эйльли запрыгала и захлопала в ладоши. Когда Эйльли была совсем маленькой, она мечтала как раз о таком львёнке, быть может только чуточку поменьше. И спросила:
– Ты чего здесь сидишь?
– Я занят! – сказал Львёнок, взглянув на кончик хвоста. – Я храбрею!
– Ч..что? – не поняла Эйльли.
– Мама-львица сказала, что когда вырасту большим, то сильным я стану и так. А храбрости мне надо набраться самому, пока я буду расти! Только я пока не знаю, где набирают храбрость. Поэтому я сидел и думал над этим.
– А разве у тебя сейчас нет храбрости? – спросила Красная Шапочка. Она перестала бояться сразу же, как только увидела перед собой спину Эйльли, а теперь вышла из-за неё и погладила Львёнка по кисточке хвоста.
– Ни капельки!.. – вздохнул Львёнок. – Сегодня утром я испугался зелёного лягушонка, а вчера увидел в прозрачной луже другого Львёнка и просто дал дёру!
– Пойдём с нами в Изумрудный Город, малыш! – потрепала Эйльли Львёнка по ушам, каждое из которых было с небольшую тарелочку.
– А там есть храбрость? – спросил Львёнок.
