- Не!! Не!.. Н..
Да и засмоктала всего...
Хапок в удовольствии потом пару-тройку ей разов так в губы давал наудержь...
А то и телегу свой самакат не останавливал - обернёцца до вжатой до ей к ему в бок, вломит на небо локоток, сдерёт сарафан, да к подмыхе приложицца: 'Ох и сладка!!..' Та и спрокинет иё прямо в дён- сеновал, шо позади по под жопами. Опрокинет голяшками вверх, разневестит покровы на ей, да и въебёт по самое некуда - шо она тока пыжицца, да вздыхает срамно на под йим!..
Но особо, конешно, сгораздился, когда стал торговать ей попутчикам...
- Себе хошь таку? Так заходи зря усаживайся! Размечи мотыля, а она ушж, небось - разом справицца!!
Заходили разок-другой - всем понравилось. Вечерело меж тем...
Разъебата пизда ушж впускала порою и двух до разу, и жопой в гости нечайно брала. А хозяйка иё только ссыкалась от внаплыв на иё удовольствиев, да наохивалась до конца дня тому уже всласть...
- Забрало девку-блядь, видать, в неостанов!.. - слегка жалился для производству пущего на себя уважениев уже пооблегчённый чуть раз не сорок - с голодухи-то! - коча Хапок. - С утра ёбствую, с первоспуску иё - вишь цветёт!..
То рассказывал уже, глядя в первые звёзды, да в белодымы сельских изб у горизонта в гостях...
Рассказывал то не попутчику - попутчики кончились - а рассказывал родмовке-попутчице с одного с ним края, которая встретилась уже вовсе и ближе к ночи и до самого дому уже - Ласе_Бередятишне.
Была Ласа черноока, черновласа пиздою смугла - как ни есть, а цыганская кровь! Да изящно статна исщо - стати в ей было мало ни полторы стати Хапковой!..
Потому отобрала сразу к себе раззадорену девушку-путницу: 'Не дам больше, небось, забижать!..'
- Не давай, не давай!.. - гоготнул лишь Хапок в бороду. - А то в мине ушж хуй спатки просицца, не шо я!..
'...прячса в укром!.. моя крохотка нешная - забирайсь в уголок...', в лён-тих шёпот советала, подворачивая чуть не вловкую под себе деву-юницу Ласа-Тоска; да гоношила йей грудь, младу- вострососочну; да теребила по ляхам - чуть вцепляя подставку-красу... 'Ну? Чего?.. Чего дыхом ходишься, да стеснёной крути́шь?.. Меня што ли остеснилась?.. Так меня-то пошто?.. Я ш ни ёбари-ухари те!.. Я такая ш как ты есть красавица... Дай-к посмотрю!.. Ну, не прячь...'
Разворошила все юбы на девице, подоткнулась коленками к заднице, задрала стопки вверх... Заулыбилось светом луне в дутый месяца-ломтик пизды - заиграла тоскою в Ласе страсть по широкорасставленному млечно-девичью лону!..
- Ох ты ш кра́юшка!.. Слада мяхковолосая!.. Гупки-ёбаны!.. - ашж застенала Ласа. - Поопухла счутка? С по за ёбарей всё этих задрипа-нахалавных!.. Спишь, Хапок - хуев сын?! Ну спи себе, спи, разъебая-егорович!..
- Та не! То йона уж не с ёбарей!.. - всхохотнулось впросонье Хапку. - То йей так насовалося- взднравилось, шо и просит исчо!.. О, ить блядь-полуношница...
- Спи там в хуй калачом - ни ворачайса!! - осердилась, да вспнула его босопяточкой в жопу Ласа. - Твоё мнениев всралось нам! Ты своих мненьёв отмненьичал! Скремент... Как есть скремент!.. Итди, моя ластя, разок один тока целну...
А на то замечание следует преневега-читателю тихо с повести охуеввающему или любеза- читательнице дрожаще-продрачивающей пояснение привести, што повёлся каряжич Хапок обзывацца так издавна уж: с тех самых пор, как ходил в дальнозём кремень добывать. Намёт-камень тогда в тех краях руслом горы в жилы паводком пёр - што и сказать, блистали дальни края кремнедобытчикам из тугоземных... А как вернулся в село до сап-сабе поднаторевший в камнедобыче Хапок, так был уж знатен, да умел своею профессией, одним словом - мастер-кремент!.. Вот с тех-то пор и прилипло банным листом до бывшего отвага-копатчика намётных камней нипришей-обозвание: 'экс-кремент'... Ну да спал ушж он вправдую...
- Разик тока... Разок!.. - дула мягко-губами на шелковисту пизду девке страстка Ласа, на в руках своих жопу удерживая больно мягкую, бело-некрупную, тёплую... - Раз один лишь целну... Чё дрожишь?!
И припиналась губами к пизде, чуя мокрую соль и нарьяненный лакомый вкус: пизда пухла расцветшими губками, будто маевый цвет, наливалась, да скапывалась терпкой негою пряма во рте...
- Ищо разик... Чего?!.. Не дрожи... Я ш ж теббе не бродяга какой кавалер, шоб в ладонях дрожать так!.. Ууу-мм... Ещё тока один лишь разок!.. Ууу-мм... И разок!.. Сладка сладонька... Один тока разок...
Девица стоналась чуть не в голос уже ей в руках, дрожью вздрагивала, но держалась-молчалась скромна...
- Ещё разик... Ууу-ммм...
Ласа съела бутон в полный рот, да просунула шкворень-язык в слюняву прощель, да заурчала до прозной-дрожи в себе... Девка и прыснула!..
- Сладоягодка!.. Сладодолюшка моя, бутонка-уссласница!.. - всмеялась Ласа над пиздой, подставляя глаза под журчей, да натешиваясь над зашедшейся девкою: - Сладоликая!.. Страстница ты моя, лодейка- засса!.. Писсёнка-опрудица... Писса-промандеевна... Писни, пистни пистдой!.. А сзатем ушжось я ттибе так писну полын рот, моя ластица, шо по новой опрудишьса!!!
Так и познакомились...
Челябинский едригала-денник и главница села честил на весь двор Хапока:
- И засеча шже ты, таривердин!.. Как самый на есть - экскремент!.. Ебёна-гавфнюк!..
Так и было шж за што: как приехал каряжич Хапок на селу, да как стал ту блядорву-попутчицу то известить прям среди площади, то по дворам до знакомых водить, да показывать про таланты ийё... Многим - верно сказать - очень нравилось, и мужам оженённым, и жёнкам их, иногда робятне... Да уж время кода попришло отпускать ту попутчицу вдаль, к иё собственным целям-то, так и случился канфуз!..
Сталось так - предложилась Ласа_Бередятишна провести иё, девку ту, ашжн до дому иё. Не скучалось штоб!.. Да и спознала, как звать деревенский тот край, куда вострилась девица... Спозналась, да ахнула - йохтин свет! От-тя на!.. Звать деревню ту было - Внеболёт-Пускавцы... иль иначе Самонахваловка!..
- Йопт... тудемечко... Куда ш... Да к кому ш ты такая пришла?! - ашж вчуть зазаикалась Ласа, шо по ей уж само было, без спору, невидаль... - Это шж мы-то и есть - пусковцы эти сранные!..
- До Грихая_Арефьевича... Сына Ильлии_Талдыка... Я иму теперь станусь племянница!.. - скромница- девушка губки робко поджала свои. - Меня в нарочь родители выставили - лето, говорят, здесь в краях очень тёплое, загорать-провести...
Вот и давал теперь Грихай_Богоугодник, как главница села и наипрямчайший покров-сродственник Ласте-красе, пороху в зад раззатея-каряжичу торчавшему перед ним середь площадь-двора с раззинутым от удивлениев ртом...
- Так ить мы... Так ить я... Йоп таку... Хочь бы бы... - топтались слова в кучерявой бороде у Селены_Хапка, да еле на вытоп шли молвились...
- А и ну же и нах!!! - совершенно махнулось в сердцах деннику той рукой, и Грихай, обернувшись, пошёл сквозным пёхом на дальнюю от этого паахеревшего вправдую чуть мастака-экскремента...
Партизанская сага
Пролог. «Приход оккупации».
