стратегическое господство в воздухе, которое не упускала до Победы. Впоследствии в Краснодаре в аэропорту будет установлен памятник командиру женского авиационного полка (Таманского гвардейского) Евдокии Давыдовне Бершанской (1913–1982), отлитый на заводе имени Седина (авт. А. А. Аполлонов, бронза). Ее именем будет названа улица, отважная летчица удостоена звания Почетного гражданина Краснодара.
Война стремительно откатывалась от Краснодара. В городе было восстановлено трамвайное движение: пущено пять вагонов по двум маршрутам (Пролетарская и Красная улицы). «Жители Краснодара радостно встретили звонки первых трамваев. Они останавливались на улицах и улыбались вожатым в голубых вагонах…» — сообщала газета. Заметно поднялось в эти дни настроение Бессонова: он как бы обрел второе дыхание, в глазах появился огонек, движения стали более свободными и предельно рациональными.
Восстанавливались в пострадавших от войны кубанских районах и городах в период с 1943 по 1949 год главным образом сгоревшие и полуразрушенные коробки зданий, сохраняемых по генеральному плану. Частично дома восстанавливались в прежнем виде, а в значительной степени — реконструировались с увеличением этажности и изменением фасадов. Именно так восстанавливались краснодарские заводы: № 233 (нефтеперегонный), им. Седина и электроизмерительных приборов. Вместе с тем, некоторые предприятия медленно осваивали объемы строительных работ и подвергались острой критике, хотя при «распределении» зданий нередко возникала конкуренция. Например, на дом по улице Красноармейской, 15 претендовали «Краснодарстрой» и ОСМУ № 3, начальники которых «горячо спорили, доведя вопрос до крайкома и крайисполкома… и доказывали, что каждый из них может восстановить это здание за 4–5 месяцев».
В документах край- и горисполкомов за это время постоянно подчеркивается необходимость восстановить город в сжатые сроки. Это являлось не просто директивной установкой — таково было искреннее желание людей. В благоустройстве Краснодара активно участвовали не только трудовые коллективы, но и «неорганизованное население». По решению Бессонова, многие жилые и административные здания были переданы на восстановление непосредственно предприятиям.
Испытывая острый недостаток в жилплощади, краснодарцы самостоятельно пытались решать жилищную проблему. В 1944 году «было удовлетворено квартирами» 2669 человек, в том числе семей военнослужащих — 1417, инвалидов Отечественной войны — 348, других граждан — 904. Правда, отмечалось в документах, «за последнее время с большим трудом приходится размещать прибывающих инвалидов Отечественной войны в уголках по уплотнению».
Семей фронтовиков в Краснодаре насчитывалось в это время более 22 тысяч. Им ремонтировали квартиры, выдавали из общественного продовольственного и промтоварного фондов продукты, одежду и обувь, снабжали топливом.
«…Помню, в квартирно — эксплуатационной части военкомата толпился народ. Прямо с вокзала, с малыми детьми, с узелками приходили сюда жены офицеров. У всех была одна забота — получить кров, а его не было», — вспоминала Надежда Фурсова, бригадир добровольной ремонтно — восстановительной бригады жен офицеров, рассказывая в газете о том, как женщины решили сами приняться за восстановление жилищ и организовали бригаду. В отремонтированные ими квартиры вселялись жены фронтовиков с детьми, инвалиды войны.
«Когда идешь по улицам города и встречаешь еще разрушенные здания и неразобранные завалы, невольно спрашиваешь себя: как это так, что мы до сих пор не сделали этого, не убрали с глаз следы, которые напоминают о немецких бандитах! — писала автор статьи, — Все граждане должны помочь городу быстрее восстановить хозяйство, привести в порядок улицы и площади, очистить и озеленить дворы…»
Весной и осенью на улицах, в скверах, городском парке и роще было высажено свыше 43 тысяч саженцев деревьев и кустарников. Протяженность зеленых насаждений по улицам города составила 210 километров.
К участию в восстановлении городского трамвая были привлечены многие предприятия, которым передавались для ремонта вагоны (завод имени Седина, «Октябрь», «Главрасжирмасло» и др.), электромоторы (ликеро — водочный завод, КРЭС, кожзавод, спиртзавод, шорноседельная фабрика и др.).
Большие трудности испытывало дорожно — мостовое хозяйство города, еще до войны являвшееся «узким местом»: из 250 километров улиц была замощена всего треть. В результате военных действий мостовые пришли в негодность, асфальтобетонный завод был разрушен. Трест «Дормост» располагал всего одной автомашиной и пятью лошадьми. В основном ремонт тротуаров и мостовых проводился силами самих горожан.
В целом подобная картина наблюдалась и в других городах и районах Кубани. У Бессонова руки, казалось, доходили в эти дни до всего. Например, крайисполком разрешил восстановить в Краснодаре армяно — григорианскую церковь, закрытую в 1940 году. Церковь располагалась в деревянном здании по улице Красной, 16. К этому времени в крае действовала одна армяно — григорианская церковь в Армавире.
Зарегистрирована также была краснодарская община евангельских христиан — баптистов, созданная в 1942 году в период немецко — фашистской оккупации города. К моменту регистрации она объединяла до 200 верующих.
«Поможем Красной Армии трудом и рублем»! — под таким девизом проходила в крае реализация четвертого Государственного военного займа.
И, наконец, 9 мая. День Победы!
«…Глубокой ночью из радиорепродукторов снова раздались позывные Москвы и знакомый голос диктора сообщил о важном событии: «подписании акта о безоговорочной капитуляции Германии!..»
Прошла минута, две — не больше, и город вдруг ожил, забурлил. В окнах зажглись огни, широко распахнулись двери, и на улицы высыпали стар и млад.
— Победа! Победа!..
Будто ручейки стекались отовсюду в один шумный и бурливый поток. Людская лавина шла к центру города. Все громче слышались оживленный говор, радостный смех и возгласы. Вспыхивали песни и музыка. Незнакомые друг другу люди обнимались и целовались при встрече.
— Победа! Победа!..
Так пришел в Краснодар этот великий праздник. Еще накануне на карте, висевшей на стене Краснодарского вокзала, две линии, образующие кольцо, обозначали фронт. Теперь карта была пуста, и рядом на доске появилось сообщение о безоговорочной капитуляции Германии.
А в городе салют затмевал звезды майского неба.
«Над зданием крайкома партии — осветительные ракеты. «Люстры», падая с высоты, освещают сквер… Нескончаемое море голов. Автомобили с трудом пробираются по Красной, ставшей удивительно узкой и тесной. И вдруг… Краснодар утихает. Замолкают пулеметы, перестают бить зенитки. У микрофона товарищ Сталин…»
После его речи вновь взвились в небо многоцветные ракеты. Цветы, музыка и «небывалая, не вмещающаяся в груди радость» — таким запомнился краснодарцам этот день.
Селезнев и Бессонов стояли рядом, и их лица, освещенные светом праздничной иллюминации, будто сами излучали свет.
А затем, в начале июля, Бессонов встречал первую партию демобилизованных воинов — победителей! «Задолго до наступления темноты со всех концов Краснодара к вокзалу потянулся народ, — писала газета. — Весть с быстротой молнии облетела все улицы, дома, предприятия, учреждения. Люди надели самые лучшие платья, захватили с собой яркие букеты цветов… Весь перрон, платформа, проходы и привокзальная площадь оказались запруженными краснодарцами… Медленно к вокзалу подошел поезд. Грянула музыка. Прибывших, не дав им сойти со ступеней вагонов, подхватили под руки, окружили со всех сторон…»
Около импровизированной трибуны на привокзальной площади состоялся митинг. «Мы твердо верили, что эта встреча придет», — сказал Бессонов, выразив в этих словах общие чувства и фронтовиков, и тех, кто ждал и встречал их.
