Сталин знал. Но не знал, сколько их было — «не всех» и насколько опасным, в том числе и для него лично, становилось начинающееся противостояние. До открытого протеста дело не доходило, но брожение умов было реальностью, которую подтверждали сводки о настроениях разных категорий населения.
События 1948–1952 годов для Петра Петровича Пантикова, как и многих его соотечественников, стали временем прозрения: с иллюзией о том, что сталинский режим способен к какой?либо трансформации либерального типа, пришлось расстаться окончательно. Конечно, кого-то могли ввести в заблуждение слова Сталина о необходимости покончить с монополизмом в науке, о борьбе с «аракчеевским режимом». Но тот, кто за словесной оболочкой умел распознавать сущность процесса, уже не мог обмануться фразой. Тем более что был опыт разгрома генетиков в 1948 году, тоже проходившего под флагом борьбы с «монополизмом». Однако вся дискуссионная кампания была рассчитана не на тех, кто привык, не рассуждая, «принимать к сведению». Последних было пока что большинство. Это большинство все и решало: общество, подготовленное психологически к кампании террора, в массе своей на удивление легковерно восприняло и версию о происках «безродных космополитов», и о «врачах-вредителях», не увлекаясь существом дискуссионных полемик, оно в то же время готово было осудить признан ные «вредными» философские, биологические, экономические и какие угодно другие взгляды.
Сформировавшиеся как политическая элита в условиях режима личной власти Сталина, представители этого поколения партийной номенклатуры усвоили именно сталинскую модель организации власти в качестве личного опыта, никакой другой они просто не знали.
Смерть Сталина, как понимали П. П. Пантиков и его окружение, открыла дорогу реформам, необходимость которых ощущалась обществом и частью руководителей сразу после окончания второй мировой войны, но которые вряд ли были возможны при жизни вождя. Экономическая и политическая ситуация внутри страны и обстановка «холодной войны» на международной арене формировали ряд узловых проблем (своего рода «болевых точек»), решать которые или реагировать на существование которых пришлось бы так или иначе любому руководству, вставшему у государственного руля в 1953 году.
Процесс преодоления кризиса власти, вызванного смертью Сталина, и выдвижение Хрущева в качестве единоличного лидера прошел в своем развитии несколько этапов, положивших начало эпохе «реформаторства». Хрущев первым из руководителей в своей последующей деятельности пытался сломать систему односторонней связи: аппаратной информации, не доверяя, он часто выезжал на места, чтобы лично знакомиться с положением дел. Несколько раз он бывал и на Кубани, проводя многочисленные совещания и внедряя, как казалось тогда, прогрессивные новации. Ему принадлежал приоритет в пересмотре вывода о благополучном обеспечении хлебом. Результатом размышлений Хрущева на эту тему явилась его записка в Президиум ЦК КПСС «Пути решения зерновой проблемы» (январь 1954 г.), которая стала инициативным документом для принятия постановления об освоении целины. За период, прошедший после смерти Сталина, это была первая личная инициатива Хрущева в области аграрной политики.
К тому времени закончился шестилетний (1948–1954) срок работы П. П. Пантикова на посту председателя Краснодарского крайисполкома.
Что следовало при этом особо выделить и подчеркнуть? Петр Петрович, обладая огромной работоспособностью и организаторским умением, в течение шести лет «ходил» под тремя разными и по — своему с «характером» первыми секретарями крайкома ВКП(б) КПСС: П. И. Селезневым, проработав под его руководством в должности председателя крайисполкома год (март 1948 — март 1949), Н. Г. Игнатовым (крутой и властный был партийный руководитель!) самые трудные послевоенные годы (март 1949 — октябрь 1952) и В. М. Сусловым, по своему характеру более мягким и спокойным, но также по — партийному требовательным и целеустремленным (октябрь 1952 — март 1957).
При этом, отмечая их слаженную и подвижническую работу во благо Кубани, хотелось бы обратить внимание на одно важное обстоятельство: единственный способ сделать человека заслуживающим доверия — это доверять ему. Они доверяли друг другу. Впрочем: доверяйте людям — и они будут верны вам; относитесь к ним благородно — и они проявят свое благородство.
ПЕТУХОВ
Сильный характер, как и сильный поток, встречая препятствие, только раздражается и усиливается еще более; но зато, опрокинув препятствие, прокладывает для себя и глубокое русло.
1
Все, с кем мне приходилось иметь дело, беседуя о Борисе Федоровиче Петухове, сходились в одном — единственном мнении: человек с сильным характером. Личность. Как?то я попросил поведать мне о достоинствах бывшего председателя Краснодарского крайисполкома Бориса Федоровича Петухова, который немало потрудился на этом высоком посту — с февраля 1954 по апрель 1960 года — полных шесть лет, известного на Кубани партийного и советского руководителя, талантливого хозяйственника Ивана Федоровича Бабичева.
— В чем же проявлялась сила его характера? — спросил я Ивана Федоровича.
Бабичев немного подумал, а затем, вспомнив что?то важное, сказал, как отрезал:
— Однажды дав слово, он всегда его твердо держал. И еще. Никогда не прятался за спину первого секретаря крайкома партии, а всю ответственность за исход дела всегда брал на себя. У него был поистине русский характер!
Эти слова Иван Федорович произнес с такой внутренней силой и убежденностью, что мне сразу вспомнились замечательные строки из потрясающего по силе художественного обобщения рассказа Алексея Толстого «Русский характер». Я перечитал его и долго вдумывался в размышления писателя: «Русский характер!» — для небольшого рассказа название слишком многозначительное. Что поделаешь, — мне именно и хочется поговорить с вами о русском характере.
Русский характер! Поди?ка опиши его… Рассказывать ли о героических подвигах? Но их столько, что растеряешься — который предпочесть.»
И как же поступил известный писатель, рассказывая о русском характере? Он написал так, как и должен был это сделать истинный художник слова, — он рассказал о своем случайном приятеле, который «выручил» его одной «небольшой историей из личной жизни». Так советские читатели узнали о человеке «простом, тихом обыкновенном» — колхознике из приволжского села Саратовской области Егоре Дремове.
Вот эта дремовская совестливость, названная писателем «человеческой красотой», и была отличительной чертой русского характера Бориса Федоровича Петухова, который, по моему мнению, и сам бы, случись беда, был героическим танкистом, как Егор Дремов. И все от того, что «на войне, вертясь постоянно около смерти, люди делаются лучше, всякая чепуха с них слезает, как нездоровая кожа после солнечного ожога, и остается в человеке — ядро».
Как же складывалась жизнь Бориса Петухова? Официальная биографическая справка о первом секретаре Армавирского горкома ВКП(б), кандидате в депутаты Верховного Совета РСФСР (именно после этой партийной должности и стал Б. Ф. Петухов председателем Краснодарского крайисполкома) содержит следующие факты.
В семнадцать лет Б. Ф. Петухов начал свою трудовую деятельность. Первое время работал в Ростове — на — Дону слесарем производственных мастерских Северо — Кавказского строительного техникума, затем чертежником в управлении Северо — Кавказской железной дороги. Без отрыва от производства настойчиво занимался повышением своего общеобразовательного и технического уровня.
