теперь лес… точно лес… я такому саду не садовник… сад теперь прощай меня как непокорное дерево вырвавшееся корнями ног на волю… лес… а они значит хитрые думали вот… думали спрячем ланьку под землю от него… чтобы не видал чтобы не видал чтобы не видал… так думали они а я её чуял… я же… её… чувствовал как самоё себя… мне же и страх-то её даже слышен был… спрятали… прятники… нехороший я тогда стал я землю зубами грыз там где сомкнулась она над ланькой я взглядом выжег вокруг того места прогалину чёрную на всяк случай чтобы не сбиться убрал лишний лес… я рыл землю и губами и всем собой а не поддавалась земля ох и землю они сложили тут… не поддавалась… и комары… стали мешать комары… я долго внимания не обращал… я ланьку чувствовал как ей там нелегко какие уж там комары только… только потом как ночь стала давить из-за плечей как тень садилась и тогда как-то оглянулся внезачай я… ох и картинки упырята-невидимки… ох и святых выноси… ох и радости же полный ужось мой карман… они стояли вокруг меня по за спиной и жгли меня лазерами… каждый своим как игрушечным… и много уже насверлили во мне мест и местами кровь из меня живая шла горячая уходила в землю на радость будущим цветам этого леса… из меня уходили силы и я тогда осерчал… я взметнулся вихрем огня но они были упорные огнеупорные наверное и они стали меня теснить… это злая была сила их я запомнил её… там же ланька была у меня а они наваливались и наваливались и я терял энергию и проваливался всё дальше и дальше в лес… ланька ланушка она выпорхнула из подземелья она вырвалась сама из подземных тёмных коридоров недалеко впередо мной… и я как воды хлебнул… живой… ожил мигом одним подобрался охватил её и упрятал на грудь мне теперь отжиматься под напором было а уходить и я сквозь лес прямо пошёл… очень быстро и восстанавливая энергию свою ещё от ихних же теперь совсем игрушечных лазеров… они забавные были… одно я только не учёл… одно не учёл что это было самое лишь начало охоты… или не по вкусу досталось им что мы не разлучились с ланькой конечно дальше им было трудней… они прожгли своим присутствием весь воздух… они прокалили землю лес и воздух… машины сменяли машины и люди сменяли людей… а я прыгал с ланькой за пазухой между мощными разрывами пространства между колючими нитями выстрелов под небом смотрящим на меня прицелами свирепых воздушных машин… а ланьку я тогда не забуду… я как чёрт на сковородке скакал а она тихая без тени испуга прижалась ко мне вся… она в тот бой и была моим неисчерпаемо-мощным источником питания… как раз… возле сердца… потому и отпрыгал я и всех я их положил вот тогда и всю их непроворотную мощь положил… и вечерело уже и я бежал… получилось ведь… ланька… выжили мы… ещё раз мы с тобой выжили… и далеко отбежал чуть не до вечерних облаков а здесь тишина здесь тихий лес тихий сад твой ланушка и я место нашёл как полянку малую… вот тебе теперь и прыг-скок… вот тебе… теперь… прыг… не получилось как-то… вот… я не сразу понял… что… я не сразу… у меня сердце только залегло… а улыбка ещё не прошла… и у неё не прошла насовсем осталась тихая красивая улыбка на том солнечно-белом не смеющемся больше лице… оно не вмещалось сразу… как же… ланьки не было больше… они сумели… достали… во мне… дотянулись до тебя ланушка… вычерпали до донышка источники моей энергии…
там и схоронил на полянке той собрал в себя лес густой и подался очертя голову к облакам к почти уже ночным облакам уплывавшим в сторону уходящего солнышка
Погиба
Её звали ПОГИБА – бронзовое сокровище с чёрточками мечты на улыбке тонких бронзовых губ. Ей сразу было не всё равно, и она спросила первая меня «Почему у тебя нет глаз?». А я лишь мельком и видел её: я смотрел, как завороженный, смотрел в пульт… Как-то не было для меня ни комнаты, ни пульта, ни звуков, ничего. Я еле распознал вопрос её в волнах обеззвученного во мне шума. Я поднял… я с трудом поднял, оторвал от цвета глаза… глаза на неё и спросил «Кто я?..». «Передвигайся тихо», попросила она, «Ты почти задеваешь меня». Я почти что застыл и спросил «Погиба, я – кто?». Её тонкие мечтательные губы вздрогнули в лёгкой улыбке, но глаза остались в тишине. «Ты змей огромный… огромный… ведь ты же змей, наверное, самый огромный… только с глазами невидящими… у тебя глаза не как зеркало, у тебя глаза – как бездна… и поэтому кажется, что у тебя совсем нет глаз…». Я воспринял себя её восприятием. Я действительно был огромен. Кольцами тела в движении я занимал чуть не весь объём комнаты, и кольца мои исходились и подрагивали не в такт воле, а в ритме токов моей нервной системы. Я поправил ворот гимнастёрки в своём восприятии и сказал «Пошли, Погибушка, тесно нам с тобой здесь». Она тихонько выскользнула в дверь, а я просто разорвал на себе стены комнаты…
красный мир раскалённого счастья человеческого вечный закат ядерного пришествия пустыня накалённая зноем и радиацией ей сразу стало смертельно тяжело невыносимо тяжело она ушла в подсознание и я выводил её из смертельного сна страшным сцинием из походной аптечки я боялся её потерять сразу здесь на вдохе на первом вдохе я делал уколы с интервалом в семь сотых секунды и я видел себя змеем чудовищно обвившим бронзу её уходящего тела впившимся судорожно жалящим с интервалом в семь сотых секунды всем холодом своего тела я чувствовал её жар и я берёг её жар чтобы он не перехлестнулся через меня через поры сочилась в неё моя ледяная стойкая к радиации кровь… она очнулась через несколько толчков её горящего сердца и в глубине моей зародился покой кто пережил блокаду страшного сциния тот переживёт сталь я собрал походную аптечку и ослабил кольца хватки моей вдоль погибушки Погиба спала я не знал можно ли здесь спать прямо на открытом пространстве этого кроваво-угрожающего мира где-то рядом ходила опасность но тяжесть входа прижала к раскалённому песку мою плоскую свирепую башку и я не понёс погибу я лишь сложился охранными кольцами вокруг спящей неё и она тихо спала
когда она проснулась ей не страшна уже была радиация и не страшен был раскалённый камень бронзовой стрелой рассекая раскалённый воздух стремительно двигалась она вперёд через пески к чёрным силуэтам над горизонтом вдали города и улыбка та же лёгкая мечтательная улыбка только почему-то не переливающаяся как у живых а застывшая но всё равно красивая хорошая и за стремительным движением её скользил я огромным змеем а в своём восприятии мне даже пришлось форсировать мышечную активность чтобы не отставать от них
город искрошенной стали запаха металла руин некогда мощных домов город без никого острый иззубринами расколов и скользкий темью провалов закат радости предчувствие большой темноты и воздух впитавший растворивший в себе смерть очень неловко быть живым в городе мёртвых в мёртвом городе мёртвых каждая попытка сильного обычного движения отдаётся неловкостью и не удаётся мы больше не были с погибушкой стремительны и сильны мы споткнулись о первые же развалины окраины города мы сбились со своей целеустремлённости и заковыляли в нелепом танце слепых и калек Погиба с трудом преодолевала больной камнелом я змей бился в извивах неуюти обрушенных стен а я сам просто сразу и очень устал это было в чём-то даже выше моего понимания город был необычно не совсем хорошо мёртв я звал в себе память и звал память мёртвых память мёртвых предков не воспринимала этот город память ускользала и с уходом её осталось лишь понятие неупокоенный я не совсем понял но чувствовал чувствовал уже что город наваливается надвигается страшным удушьем чем-то в несколько порядков превышающим мощь губительной радиации странно что Погиба ещё не чувствовала этого удушья карабкалась и карабкалась через завалы и провалы израненных улиц но я чувствовал и тогда я её увёл
мы ушли в тёмные коридоры мы ушли в чёрное подземелье мы давно уже перестали спрашивать разрешения у богов я увёл её в этот чёрный провал зиявший порванными краями и полной внутренней неразрешённостью там сразу стало невероятно темно и сразу стало свободно волна удушья схлынула с плеч осталась там наверху в городе и чем глубже уходили мы тем становилось прохладнее и спасительно свежее но ещё надо было пройти этот участок они понаставили там своих или автоматов или роботов или ещё какой-то нежили а Погиба не видела совсем в темноте не умела видеть я взял её к себе и по извивам коридорам пошёл всё вниз а просто куда-то вперёд это очень мягко если сказать пошёл они стрелялти из-за
