Перед уходом Стас снял с себя крест-мощевик и бережно положил его на полочку в святом уголке.
Попросил Лену затеплить лампадку.
— Стасик, — удивленно спросила она, не сразу увидев, что это не совсем обычный, толстый, состоящий из двух створок, крест. — Откуда он у тебя?!
Стас только собрался ответить, как Ваня принялся объяснять за него:
— Это — старинный крест со святыми мощами апостола. Скорее всего, Андрея Первозванного. Между прочим, принадлежавший отцу Тихону. Он его Владимиру Всеволодовичу в трудный момент жизни подарил, а тот уже — Стасу. Стасик мне даже пообещал поносить его дать!
— Да ты что?! — с легкой завистью вздохнула Лена и робко попросила. — А мне можно к нему хотя бы приложиться?
И просияла, услышав в ответ:
— Конечно! Не можно, а просто — нужно! И не только приложиться, но и носить, когда только захочешь, ну… как только почувствуешь в этом необходимость! Ведь у нас с тобой теперь все — общее!
Под насмешливо-брезгливым взглядом Виктории Стас, Ваня и Лена по очереди благоговейно поцеловали мощевик.
Помолились.
И уже после этого друзья отправились в баню.
Увидев изуродованное шрамами тело Вани — то, что было у него на руках, оказалось только цветочками! — Стас содрогнулся.
Мало того, что в каждом из них таилось столько перенесенной его другом жестокой боли.
Так ведь возьми почти любой из этих осколков, особенно на груди и спине, на несколько миллиметров вправо или влево, и…
«Вот они — материальные подтверждения наших молитв о ближних!» — подумалось вдруг Стасу.
А вслух он сказал:
— Страшно было, Вань?
— Поначалу нет — некогда было бояться. Генерала нужно было спасать. А после, когда он меня, всего обливающегося кровью, на коленях в машине вез, да уже в операционной все это выковыривать собирались. Ну, до того, как наркоз подействовал — да! Еще как! — выливая на большие раскаленные камни умело настоянную отцом на лесных травах воду, признался тот.
И блаженно сощурился:
— Ох, всю службу мечтал об этом мгновении!
Стас молчал.
Не мешал наслаждаться другу.
Тот привычно плескал ковшик за ковшиком на камни.
Которые тут же, прямо на глазах, становились сухими.
Похлестал березовым веником Стаса.
Затем себя.
Собрался попариться еще.
Однако после нового добавленного ковшика задышал часто, трудно и, с удивлением прислушиваясь к себе, сказал:
— Надо же… совсем отвык париться.
— А я и вовсе не привыкал! — отозвался Стас, подозревая, что один из осколков, видать, прошел совсем рядом с легкими.
