и со слухом не все в порядке? Или ты не поняла, что он сказал?
— Почему? Отлично все слышала, — стараясь говорить как можно спокойнее, хотя внутри все так и вскипело, ответила Лена. — Даже то, чего не слышали вы!
— И чего же это, интересно, я не расслышала? — удивилась свекровь.
— А голос за кадром!
— Какой еще голос? Чей?!
— Суфлера. А еще и давнего заказчика нападок — от кровавых до таких вот словесных — на Церковь. Если хотите, могу прямо сказать — сатаны! Этот ведущий, который читает по тексту, и журналист, готовивший этот текст — лишь его слепые орудия. Они даже не понимают, что творят! Тявкают, словно жалкие шавки на то, о чем не имеют ни малейшего представления. Потому что если бы имели, ну хоть граммулечку, то ни за что бы не стали делать такого. Побоялись бы. Ведь Бог поругаем не бывает. И за каждое слово им — и не только им, но и тем, кто с одобрением слушал и после повторял все это, — придется понести страшный ответ. Больше того — возмездие. Не здесь, так там!
Лена — она сама удивлялась, и откуда только у нее только такие слова берутся! — с благоговением показала глазами наверх и продолжила:
— Церковь-то нашу создал – Сам Христос! Да так, что, по Его словам, даже врата адовы не одолеют ее. Что уж говорить о жалких потугах телеведущих, журналистов, да и всех тех, кто оплачивает им всю эту страшную, в первую очередь, для них же самих, музыку!
— Но ведь они — правду говорят! — попыталась вставить, несколько озадаченная таким незнакомо-уверенным для нее тоном невестки свекровь. — По справедливости обличают!
— Какую там правду! — отмахнулась Лена. — Да даже если бы оно так и было, ну ведь нет же людей, которые живут и не ошибаются, которые совсем не грешат. Один Христос был безгрешным! И вообще, других за подобное — только хвалят. Называют уважаемыми, предприимчивыми, достойными подражания людьми, чуть ли не героями. А тут за куда более меньшее — просто мешают с грязью! Ищут самый ничтожный повод, зачастую просто выдумывая его, чтобы оклеветать самое высокое, чистое и святое, что только есть на Земле — Христову Церковь! А вы еще говорите о справедливости!..
Сказав все, что думала по этому поводу, Лена поднялась и решительно направилась к выходу из пальмовой комнаты.
— Куда ты? — окликнула ее свекровь.
— В храм! — давая тоном понять, что стояла, стоит и будет стоять на своем, ответила ей Лена.
Уже взялась за ручку двери.
Но тут зазвонил телефон.
— Стасик! — обрадовалась она и, услышав, что Стас говорит с ней по-английски — очевидно, просто забыв перейти с языка, на котором теперь общался с окружавшими его людьми, бойко стала отвечать ему.
Стас рассказал о том, что уже встал, позавтракал и вместе со всеми едет сейчас к месту проведения олимпиады.
По тону голоса — волнуется.
Да так, что даже сразу не заметил, что Лена говорит с ним на английском.
А когда понял, то только несколько секунд ошеломленно помолчал и выдохнул:
— Ну ты даешь!
— Стасик, — сообразив в свою очередь, что неуважительно разговаривать при человеке на языке, который тот, возможно, не понимает, попросила Лена. — Давай лучше на русском! А еще лучше, поговори с мамой сам!
Лена протянула свой телефон свекрови.
Та поговорила с сыном.
И возвращая телефон невестке, изумленно спросила:
— Как… ты еще и
