— Всего несколько лет назад у меня ведь были совсем другие мысли и совершенно иное — увы, как почти у всех, по крайней мере, моих коллег и знакомых — мировоззрение. Но вдруг — хотя я это только теперь понимаю, что не бывает никаких «вдруг», а все идет строго закономерно, по Промыслу Божьему — в моей жизни появился отец Тихон, а затем — Дим Димыч Вихров…
— А это кто? — с некоторой ревностью — разве можно кого-либо ставить рядом с отцом Тихоном? — уточнила Лена.
— Да так — один пациент… Надеюсь, что нас никто сейчас не подслушивает — генерал спецслужб. Поначалу мне пришлось его откачивать, хотя, если честно, шансов не было никаких, а потом, когда он стал приходить в себя, понемногу разговорились. Я же ведь обязан был собрать анамнез и найти, что могло спровоцировать столь обширный инфаркт. Он рассказал. Семейные неурядицы, завершившиеся уходом жены, причем, в тоталитарную секту, наркомания сына. И все это на фоне нескольких трудных, опасных командировок, последняя из которых была особенно примечательна и, как я теперь убежден, спасла ему жизнь.
Он взглянул на ничего не понявшую Лену и объяснил:
— Этот генерал получил задание выяснить, откуда все эти климатические беды — не ведется ли против нас климатическая война? Полгода он провел в Америке, рядом со строжайше засекреченным объектом. Затем, когда начались страшные пожары в России, срочно вернулся. И, под видом журналиста одной из центральных газет, стал искать основные причины этих пожаров.
Сергей Сергеевич ловко вырулил между несколькими, опасно начавшими съезжаться, машинами.
— Он сам опытным путем определял, не могли ли вызвать их оставленные туристами пустые бутылки на мшаниках? Отчего был задержан участковым и отпущен только благодаря своему удостоверению. Гнался за поджигателями — оказалось, что были и такие. Видел и тех, кто подпаливал свои ветхие дома, а заодно и родную деревню, с целью даром получить новое, дорогое жилье. Но все равно — это были причины для локальных, а не разразившихся в таких огромных масштабах, пожаров. Он так бы и не нашел главную, если бы вдруг не узнал, что в Подмосковье вот-вот сгорит мужской монастырь… А это была, сама понимаешь, горячая тема для газеты, в которую он должен был для прикрытия своей основной деятельности предоставить статью… Можно сказать — сенсация!
Сергей Сергеевич прищурился, припоминая:
— Дай Господь памяти, как же называется этот монастырь… Ах, да! Николо-Радовицкий. Срочно вылетев туда на вертолете, Дим Димыч увидел, что село уже эвакуируется. Кстати, это было то самое «Радово», которое описал в своей поэме «Анна Снегина» Сергей Есенин. Он посещал этот монастырь в детстве. Люди в слезах, взяв документы и самое ценное, забирались в уже заведенные автобусы. А монахи…
Новый лихач, опасно виляя дорогой иномаркой, промчался мимо так, что, на всякий случай, пришлось потесниться, пропуская его…
— Монахи, несмотря на то, что пожарные кричали им, что на монастырь со скоростью курьерского поезда идет огненный смерч, по благословению своего игумена, ушли в собор. И там, перед чудотворным образом святителя Николая, принялись читать акафист. И представляешь, огонь остановился — всего в десяти километрах от монастыря! А дальше — больше. Мы ведь с тобой уже договорились, что случайностей не бывает? — спросил Сергей Сергеевич.
Лена согласно кивнула.
И он продолжил:
— Так вот, представляешь, насельником этого монастыря оказался монах — сокурсник Вихрова, тоже бывший военный журналист! Они с трудом узнали друг друга. Все-таки не виделись тридцать лет. А потом этот монах, не сразу, конечно, а после долгого основательного разговора объяснил Дим Димычу, что главную причину этого страшного пожара лета 2010-го года нужно искать не в материальном а — духовном! Что все это — следствие нашего общего греха! Кстати, и эти ледяные дожди, которые пошли в тот год после пожаров, тоже… И вообще они о многом тогда поговорили. Вернувшись домой, генерал узнал об уходе жены, о том, что с сыном — все кончено. Хотел было застрелиться. Но сокурсник во время их долгой беседы вовремя рассказал ему и о том, что бывает после смерти с самоубийцами… Как волевой человек, Дим Димыч справился со своими эмоциями. Но сердце не выдержало. И он оказался у нас в клинике. Как только появилась первая возможность, сразу попросил меня пригласить священника. Исповедовался — то есть, по милости Божьей, освободился от всех отягощавших его душу и тело грехов. Прособоровался. Причастился. И остался жив! Более того — даже никаких следов от инфаркта на электрокардиограмме не осталось. Что для меня явилось лучшим подтверждением всего того, что он мне рассказал[21]…
Сергей Сергеевич помолчал и, словно извиняясь, добавил:
— Ведь одно дело монах, пусть даже такой, как отец Тихон, который и должен говорить о духовном. И совсем другое, такой же, как я — мирской человек. Да еще и на моих глазах — столь великое чудо!
