— Жить? После всего этого?! И... как ты сказал — до следующего?! — поднял умоляющие глаза на сенатора Ахилл.
— А ты что — забыл?
Ахилл прикрыл глаза и покачал головой:
— Как бы я хотел уснуть и забыть о том, что было...
— А, проснувшись, опять увидеть эти золотые? — с усмешкой поинтересовался Мурена и придвинулся почти вплотную к лицу Ахилла. — Нет, мой мальчик, так не бывает! Чтобы вкусный овощ вырастить, надо и в грязи покопаться! Да! А то и в навозе! Руками!
Ахилл невольно покосился на свои руки, на золото...
— Так-то, мой мальчик! — успокаивающе похлопал его по плечу сенатор. — Для первого раза ты неплохо сыграл свою роль. Но — только для первого! И потому, что я был рядом. А дальше, особенно когда будешь работать сам, будь осторожнее. Я забыл предупредить тебя, что если кому-нибудь из обвиняемых удастся опровергнуть донос, то тогда уже не ему, а тебе не сносить головы! Хотя Нерон и разрешил верить всякому доносу, все-таки надо соблюдать какие-то меры предосторожности... А то, гляжу, развел слезные разговоры с Титом Элием! Тут надо быть жестким, без тени сентиментальности! А ты — разнюнился! Дочь, видите ли, ему нашел! Да ему теперь до следующего цезаря будет не до дочери!
— Почему?
— Потому что, не дожидаясь суда, он, согласно римскому закону, добровольно удалился в изгнание. И поверь мне, зная, что я слышал про Синопу, будет устраивать пока свои дела где-нибудь в Малой Азии или на Боспоре! Скорее всего — в Херсонесе! Со времен своей последней ссылки он был так осторожен, что все деньги вложил туда, а в Риме оставил столько, что мне его четверти и на неделю не хватит!
— Так это его... ты? — с болью в глазах посмотрел на сенатора Ахилл. — Значит, и ты тоже — доносчик?!
— Не путай меня с собой! — нетерпимым жестом отстранил себя от Ахилла Мурена. — Я делаю это в интересах Римского государства! Для укрепления уже готовой пошатнуться власти! Ибо, если она рухнет, то погребет под собой и меня! Поэтому, если ты косвенно — чтобы одни, видя муки других, прикусили языки и перестали плести заговоры — помогаешь отечеству, то я делаю это прямо!
— Ты хочешь сказать, что Тит Элий — заговорщик? — недоверчиво спросил Ахилл.
— Нет! — поморщился Мурена и нехотя признался: — Я выдал его потому, что он слышал твой разговор с сенатором и сам мог донести на нас! Жаль его, конечно... Я как раз мимо шел, так крики прощающейся с ним жены до сих пор стоят в ушах. Хорошо хоть детей у него от этого брака нет...
— А у сенатора, на которого донес я, — есть?
— Да, пятеро! Теперь им осталось только вспоминать, каким был их отец!
— Был?.. — с ужасом уточнил Ахилл. — Ты хочешь сказать, что он... его...
— Да. Казнили! — невозмутимо подтвердил его страшную догадку Мурена.
— Нет... я больше так не могу! Я не буду!!
— Будешь! Будешь, мой мальчик! И вот тебе имя следующей твоей жертвы! — Мурена прошептал на ухо Ахиллу несколько слов, подбадривающе улыбнулся, сказал, что если все пойдет по его плану, то он даже усыновит Ахилла, чтобы было удобнее продвигать его выше и выше, и удалился.
Ахилл, оставшись один, бессильно опустился на ложе и долго сидел, вспоминая выданного им сенатора, Тита Элия...
Незаметно стемнело.
Словно очнувшись, он принес ящичек и принялся ссыпать в него золото.
И странное дело — на золотых кружках он видел не портрет императора, а лица детей сенатора... его жены... самого сенатора с окровавленной шеей... Они кричали, умоляли о пощаде, пока не исчез в ящичке последний ауреус...
3
В комнате воцарилось молчание…
