Он шел по тротуару, ехал на троллейбусе, мчался в метро…
Прохожие, попутчики невольно обращали внимание на высокого, красивого молодого человека с задумчивым лицом и даже не представляли, насколько далеко он был сейчас в своих мыслях от них, от Москвы и вообще от родного и близкого им двадцать первого века…
2
Беглец воспаленным взором обвел склонившиеся над ним лица.
…Стояла ветреная, дождливая майская ночь 59-го года — самое удобное время для темных дел и, наоборот, побегов от них, которыми был так богат этот год, как, впрочем, и весь первый век первого тысячелетия нашей эры.
Небо было укутано аспидно-черной пеленой туч, сквозь которую отчаянно рвалась на волю круглая, как истертый мельничный жернов, луна. Когда ей удавалось сделать это, можно было различить очертания утеса над морем и силуэт одномачтового парусника, матросы которого, воровато оглядываясь, спешно сгружали в лодки мешки и бочонки.
— Быстрее! Быстрее! — торопили они.
— Не гоните, сами торопимся! — огрызались на лодках.
— Трезубец Посейдона вам в глотку! Куда товар положили?
— Не тебе же на голову!
— Ты как разговариваешь с капитаном?!
— Ай!..
— Марш в воду за мешком! И без него не выныривай!
— Скорее, скорее!..
— Всё, последняя лодка!
Опасная работа подходила к концу, когда на берегу послышалось хриплое дыхание бегущего человека, топот копыт и крики настигающих его людей.
Луна на мгновение выхватила из темноты бегущего сквозь заросли кустарника мужчину в рваном хитоне. Погони еще не было видно, но чувствовалось, что она вот-вот настигнет беглеца.
Снова наступила темнота. Затем луна опять вырвалась из плена и, заливая расплавленным серебром округу, сняла завесу ночи с парусника, с заметавшегося на краю утеса мужчины и вылетевших из-за деревьев всадников. Их было двое, судя по одежде и небольшим крепким лошадям — скифы. Один с острой седой бородой, другой помоложе.
— Уйдет, уйдет! — в отчаянии закричал он.
Бородатый привычно потянул из-за спины лук, порылся в колчане, выбирая стрелу, и прицелился.
— Ну, что ты медлишь? Стреляй!.. — не выдержал молодой.
Тонко пропела тетива.
Черная стрела медленно перечеркнула белое пятно луны, и раздалось сытое чмоканье наконечника, нашедшего свою жертву.
Одновременно послышались болезненный стон, одобрительный возглас молодого скифа и команда на паруснике:
— Поднять якорь!
Не раздумывая больше, беглец, прямо с торчащей из спины стрелой, бросился со скалы в море, вынырнул и поплыл к кораблю.
Скифы, не сговариваясь, пустили лошадей вскачь и остановились на самом краю обрыва.
— Эх, ушел!.. — с досадой воскликнул молодой.
Стрелявший хмуро усмехнулся:
— Да, в царство теней!
И, точно подтверждая правоту его слов, снова наступила полутьма, в которой заметались быстрые, уродливые тени от деревьев, туч, скал...
Молодой скиф с суеверным ужасом покосился на них и вопросительно взглянул на спутника.
— Я пустил стрелу с черным пером! — объяснил тот.
— А, ну тогда мы можем спокойно ехать обратно!..
