А все же ещё хреновей. Для ПРЕС-Са мы наверняка Секта, для Секты – грязные твари прессеры, для ваших тутошних друзей – сбежавшие террористы. А для друзей в кавычках, что нас подставили, лютые конкуренты, подлежащие устранению… Для кого-нибудь, о ком мы даже не знаем, – вообще копы, что тоже хреново и оскорбительно. Как ни крути…
Как ни крути, есть только один способ остаться в нашем мире за кадром, – вставила Эли. Она очнулась от скорбных дум, в глазах блеснула искорка БЫЛОГО света, и присоединение к разговору можно было счесть симптомом выздоровления.
Это какой же? Полезно послушать. – Такеши Ошиму, профессионала, всерьёз интересовала тема.
Для этого нужно иметь своих людей во всех властных структурах, легитимных, нелегальных, одиозных – ВСЕХ. Проникнуть повсюду.
Хочешь сказать, что наши конкуренты… э-э, новая тоталитарная «секта»? Протянувшая щупальца в…
Я сказала, что хотела. Но, в отличие от Я-Мы, последовательно придерживавшейся эволюционной стратегии, эта сущность исполнена революционной агрессии. Тактика – проекция стратегической доктрины, а тактика у «новичков» – отнюдь не миролюбивая. Коль уж все пригодные для жизни ареалы заняты предшественниками, либо индивами, либо коллективами – придётся их отнимать.
Хочешь жить – твори революцию. Так, что ли? – произнёс Макс.
Примерно. Если мы доберёмся до источника мифа первыми…
Ага, и я попрошу, например, счастья для всех, даром, а он возьмёт да и подсунет мне певичку одну… Представляю, в каком обиженном состоянии придётся от источника отваливать.
Это что за персонаж? Почему не знаю? – блеснула взглядом Эли.
Грешки полового созревания. Было дело, однажды в пубертатном возрасте увидал в музыкальном сериале. Год напролёт забыть не мог, грезил и рукоблудил. Повзрослел, навёл справки, хотел найти, оказалось, бабушке уже лет сто, и артистическая карьера осталась в далёком прошлом.
К тому времени, когда сможешь воспользоваться шансом загадать желание, ты будешь мечтать только об одной женщине.
Не нравится мне этот способ суживания спектра желаний.
А кому он нравится? Но такова жизнь… Мы, женщины, собственницы.
Извиняюсь, госпожа, – встрял Джо. – Что влезаю в милые семейные разборки, но слуге иногда полагается отвлекать внимание от щекотливых тем… Я хотел мыслью поделиться. У меня сильное подозрение, что в бурные события нас втравило нечто… неотвратимое. Сродни законам природы или судьбе, если предположить, что она по чётко прописанному сценарию действует. Оно нас выбрало практически помимо нашей воли, и теперь нам ничего не остаётся, как воплощать наше предназначение в жизнь.
Где бы мы ни были, кому бы ни служили, всегда пребываем в тылу врага, – сказал Ошима-сан. – Девиз моего рода. От корней я оторвался, но знаю, что уходили они в легенду о древнеземных ниндзя. Молодые люди, происки конкурентов нужно давить в зародыше. Как бы то ни было, предназначено ли судьбой отыскать нужное место и время нам, либо нас ждёт поражение, но… – Японец запнулся, тщательно взвешивая слова, и очень напомнил в этом миг себя же, но лаконичного; того облечённого властью индивидуума, с которым Макс познакомился в лесу. – Лично я своё предназначение осознаю в том, чтобы не допустить к этому Оружию ни Яму, ни ПРЕС-С, ни кого-либо ещё. Судьбе было угодно привести вас ко мне, за собой вы притащили хвост, который энергично взялся за меня… Знаки толковать можно по разному, но я истолковал их в пользу вывода: этой четвёрке вместе БЫТЬ.
Нам четверым по силам остановить конкурентов? – скептически спросил Макс.
– А почему вы сказали «отыскать время»? – спросил Джосф. – Вряд ли это оговорка…
– В месте или вместе? – уточнила Эли.
Ответил Ошима-сан только на первый вопрос. Прежний Японец, немногословный и таинственный босс мафии, возвращался прямо на глазах.
В наших силах попытаться. Для начала необходимо обсудить ситуацию с моим другом. Мы летим к нему.
У вас на все случаи жизни найдётся свой человек.
Без этого нельзя. Людей без связей убивают, а я ещё жить хочу.
Ваш друг, капитан этого корабля, прикинул время полёта? – Тема времени сегодня определённо муссировалась Джосфом.
Часа три. Советую поспать. Потом будет не до сна.
Когда действие невыгодно, собирай информацию, если информация становится неинтересной, спи, – процитировал Эмберг-младший какой-то старый сериал, просмотренный в прошлой жизни (когда он был миллионером-сыном своего папы-мультимиллионера). Высказывание запомнилось, и он его неоднократно использовал, таким образом сообщая посреди ночи очередной любовнице, что секса больше не хочет, «а поговорить» с ней не намерен.
Японец вышел первым, за ним Джосф. Эллен и Макс От-то покинули кают-компанию последними.
Минут пять спустя, поплутав по коридорам, изгибающимся под немыслимыми углами, они очутились в каюте Эллен. Членов экипажа по пути не встретили. Устойчивое ощущение, что в этом странном корабле, кроме капитана, вообще никого из команды нет, окрепло окончательно. Правда, Эллен вроде бы видела ещё одного человека, но не могла поручиться, что это был не капитан.
Зарастив за собой мембрану люка, они оказались наедине. ВМЕСТЕ. Впервые за последние суматошные дни и ночи…
Макс Эмберг подумал в эту минуту, что стоило, стоило, чёрт возьми, ввязываться в этот мифический поиск! Хотя бы для того, чтобы встретить Её, женщину с глазами цвета новорождённой Вселенной.
Эллен подумала в эту минуту, что стоило искать этот миф хотя бы затем, чтобы не проскочить мимо Тебя. Чтобы ВСТРЕТИТЬСЯ.
Он присел на пол у Её ног и посмотрел Ей в глаза. Новорожденная Бесконечность была уставшей и грустной от рождения, под Её глазами появились заметные «мешки». У Него заныло сердце при виде этих признаков врождённой болезни. Захотелось Ей что-то сказать, поддержать, утешить, но говорить не было смысла. Они понимали друг дружку без слов.
Он даже подумать не мог о том, чтобы закрыться от Неё хоть на мгновенье. Или отвернуться хоть на миг. Ненаглядная… Он положил голову Ей на колени и ощутил себя большой доброй собакой, из тех, что выкапывают из снега в горах или спасают утопающих в море.
Её рука нежно коснулась Его головы, пальчики, доверчиво НЕ затянутые перчаткой, принялись гладить светлые мужские волосы. Это успокаивало, и Он как можно тщательнее настроился на Неё, чтобы поделиться чудесным, расслабляющим отдохновением, которого у Них не случалось вот уже целую Вечность. Он забирал Её усталость и одиночество, и растворял их в волнах покоя и тишины, покоя и тишины…
Постепенно Её ласковые движения становились всё более страстными. Желание усиливалось стремительно, оно взметнулось стартующим звёздным кораблём…
И Он и Она в этот миг откровения впервые удивились, как можно было жить все эти годы порознь, обходиться друг без друга???
Его разбудил вызов. Эли лежала рядышком, тесно прижавшись к Максу и обняв его. Совершенно ОБНАЖЁННЫЕ тела сплелись в одно…
Что? Что случилось?.. – сонно шептала Эли, когда Макс принялся её будить.
Подлетаем, милая… скоро уже. Надеюсь, скоро наши треволнения окончатся… Начнутся новые.
Ми-лый… – сладко потянулась Эли. – Как хорошо-о было…
Будет ещё лучше… когда-нибудь, – ответил Макс. – Вставай, труба зовёт.
Поцелуй меня и я вста…
Нельзя, одним поцелуем не ограничится, а…
Встаю, встаю. «А поутру они проснулись»… Мрачная неизбежность.
Жизнь вообще неизбежность малорадостная. Радость просверкивает и исчезает, а между просверками сплошная будничная темнотища.
Эли он одевал САМ, уж очень медленной и расслабленной была она. Когда натягивал обувь, не удержался, поцеловал пальчики ножки… но осадил себя – нельзя! Себя одел почти мгновенно. Сна ни в одном глазу. Организм работает «как швейцарские часы» (что бы эта странная, загадочная идиома ни означала).
Однако перед тем, как навсегда покинуть каюту, которой суждено будет запечатлеться в памяти вместилищем первого по-настоящему брачного ложа – они всё же поцеловались.
Единственный раз, но зато КАК!!! … В носовой рубке, куда пришлось долго пробираться извилистыми округлыми (как и всё здесь, на корабле чужих) коридорами, ждал капитан, естественно. Больше никого из чужих здесь не было, но зато появилось наконец-то ОКНО. Неправильный овал огромного экрана проецировал забортный космос обитателям космосов «внутрибортных» (во всех смыслах).
«Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к этому зрелищу, не смогу спокойно смотреть в неприкрытый паранджой атмосферы лик Вселенной, что таращится вечно открытыми глазами звёзд», – подумал Макс. Человеку, с детства привыкшему перешагивать через парсеки в один миг, натуральный полёт сквозь вакуум, долгий и нудный, – вряд ли не покажется чем-то восхитительным и романтичным…
Ошима-сан, проведя их в ходовую, указал место у стены, где им надлежало расположиться, и сделал шаг к капитанскому креслу. Единственному в рубке управления, полусферическом зале, пол и потолок которого сводами сходились к «окну». Из-за этого зал напоминал внутренность глаза…
Ошима-сан, – вдруг спросил Японца Джосф, – всё забываю спросить… Экспроприированное у копов «Пурпур-нейшее Солнце» на борту ведь, почему бы нам в него не перебраться заблаговременно? Атмосфера ведь в яхте – привычная, нормальная…
Потому что она НА борту в буквальном смысле. На обшивку снаружи приторочена. Прямого прохода нет. Вакуум.
Но, насколько я понимаю, нам и космическая пустота нипочё…
Ты желаешь ещё раз в отключку впасть? – ответил вместо Японца Макс, сообразивший быстрее. – При этом имея в запасе меньше трёх доз времени?
Ну, у меня их две ещё…
А у нас с Эли – ни одной.
А у меня только одна синяя, – напомнил Японец.
Тем более на вашем месте я поторопился бы сменить среду. Из обморока лучше в родной выхо…
