Гарри скривился, поджав губы. Обалдеть. Дохлые жабы! Как будто щупальцев акнерыса было недостаточно. Тут ему вдруг вспомнился разговор со Снейпом в тот вечер, когда он резал щупальца, и тема собственного сочинения.
— Извините, сэр, я... Поскольку это была первая тренировка, я не хотел её пропускать. Я подумал, что вам бы не понравилось, если бы Флинт выпер меня из команды.
Он не стал добавлять 'Ведь вы сами хотели, чтобы я играл за факультет'. Это и так очевидно.
Снейп сжал губы, его взгляд стал еще жёстче, словно он знал, что Гарри пытается им манипулировать.
— Вы наглы и дерзки; вы не уважаете ни меня, ни мое время. Следовало бы подойти ко мне и попросить перенести отработку на другое время.
Гарри нахмурился и позволил себе еще немного дерзости:
— И вы бы разрешили, сэр?
В ответ декан ухмыльнулся:
— Ну теперь-то мы этого не узнаем, не так ли, мистер Поттер?
Он указал на закрытую дверь классной комнаты:
— Рядом с рабочим столом вы найдете корзину с жабами и инструкцию по их обработке. Приступайте.
Гарри начинал злиться. У него опять не останется времени начать эссе, и если эта отработка будет такой же длинной, как прошлые, он ляжет спать заполночь. И уже не в первый раз. Черт побери! Так ему и надо – сам виноват. Он перевёл дух, коротко кивнул и развернулся, чтобы пойти в аудиторию.
— И вот ещё что, мистер Поттер...
Не оглядываясь, хотя знал, что тем самым рискует еще больше разозлить профессора, Гарри спокойно спросил:
— Да, сэр?
— Ещё одна неделя отработок. За неуважительное отношение к преподавателю.
Вот теперь Гарри повернулся, разинув рот.
— Сэр!
— Да, мистер Поттер? — непреклонный, тяжелый взгляд в ответ.
Гарри закусил губу. Новое наказание было ничем не оправданным и абсолютно несправедливым, и они оба это знали. Но всё, что он мог бы сказать в данной ситуации, только бы ухудшило положение. Он знал, как это бывает. Дополнительная работа как наказание за наглость. Так что он, стиснув зубы, решил с достоинством пережить еще неделю отработок и любой ценой больше не давать Снейпу поводов для назначения новых.
Но что делать с квиддичем? Он постарался, чтобы его вопрос звучал вежливо, но глаз не отвёл:
— Да, сэр, я понял, — хотел бы он на самом деле хоть бы что-нибудь понимать. — Я... это... Можно ли будет перенести отработку, если она совпадёт с тренировкой?
Снейп взглянул на него, уголок его рта дёрнулся.
— Похоже, вы всё же поддаетесь обучению, мистер Поттер... Посмотрим. Если я найду результаты отработок удовлетворительными.
Гарри с трудом удалось не заорать на Снейпа, и он через силу кивнул. Надо держать себя в руках, хотя его явно хотели унизить этим насмешливым тоном. Выстраданный годами опыт говорил ему, что орать на того, кто обладает властью — дело совершенно бессмысленное и даже опасное.
— Да, сэр. Спасибо.
— Жабы жаждут вашего внимания, мистер Поттер.
— Да, сэр, — Гарри вздохнул и принялся за работу, проклиная Снейпа с каждым взмахом ножа и с каждым кусочком жабьей печёнки, желудка или сердца, хлюпающим в его пальцах. Этот человек — ублюдок. Полный и законченный ублюдок. Как, черт побери, он может успевать за одноклассниками на уроках, если каждый вечер он будет вынужден торчать в этой проклятой комнате, потроша этих проклятых тварей на глазах у самого злобного и самого мерзкого из всех профессоров?
В глазах защипало, и он быстрей сморгнул. Он не заплачет. Ни из-за Снейпа, ни из-за несделанных уроков, ни из-за нового взыскания — вообще ни из-за чего. Чтобы успокоиться, он несколько минут дышал ртом. Он не плакал с тех пор, как ему исполнилось пять лет, и сейчас не собирается. Ещё чего! У Дурслей было гораздо хуже. Здесь он может играть в квиддич, здесь он ест, когда хочется, и никто, за исключением того кровожадного змееуста, не бьёт и не травит его. Здесь у него есть друзья. Люди, которым он действительно нравится. И никто здесь не обзывает его психом и не запирает в чулане.
И что с того, если он будет ложиться позже, чтобы успевать с уроками? У Дурслей ему приходилось делать домашку по два, а то и по три раза – Дадли часто воровал его работы, чтобы выдать за свои, или портил тетради, макая их в унитаз. Снейп ненавидит его — ну и что? Как будто Гарри хочет ему нравиться — конечно нет, особенно после того, как ублюдок поковырялся у него в голове. Он никогда и не ждал, что профессор будет заботиться о нём — даже после того, как тот сказал, что верит ему.
— Легче нажим, Поттер, — послышался вкрадчивый голос у него за спиной. Гарри вздрогнул. – Сердца должны быть не повреждены.
— Простите, сэр, — пробормотал Гарри и, разжав пальцы, бросил проклятый орган в уже на четверть заполненную ёмкость. Печень и селезёнка последовали за ним в соответствующие миски. Затем Гарри сделал три точных разреза острым ножом, с легкостью извлёк косточки из задней лапки и отложил их в кучку отходов. Два удара рукояткой ножа, и череп жабы лопнул; мозг был извлечён и помещён в отдельную
