разве так должно быть? Он устыдился своей гордыни и мысленно стал просить у Бога прощения за то, что так неряшливо, почти без благоговения причастился, думая лишь о том, какое грандиозное событие произойдет после вкушения Святых Даров.
Папа сделал ему знак встать на колени, и король послушно склонился коленопреклоненно пред алтарем. Гробовая тишина воцарилась в храме. Чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, Карл принялся мысленно читать «Отче наш». Он промыслил молитву раз, два, принялся в третий, и тут из алтаря вышел Папа, возложил на склоненную голову усатого франка императорскую диадему и громко возгласил:
– Здрав будь и побеждай, цезарь Карл Август, Богом венчанный великий миротворец, император Рима!
Почти прокричав эти слова, Папа Лев воздел вверх руки и кивнул улыбающимся лицом направо и налево, приглашая присутствующих воскликнуть здравицу нововенчанному императору.
– Аве цезарь Карл Август! – воскликнули римляне.
– Хайль кайзер Карл Август! – воскликнули франки.
Хор подхватил здравицу, наполняя собор ликующим громким пением. Папа встал на колени перед Карлом, как испокон веков подобало в таких случаях, затем медленно поднялся и шепнул:
– Поднимайся!
Карл был ни жив ни мертв от страшного разочарования, постигшего его в это рождественское римское утро. Наконец, собравшись с духом, он поднялся с колен, прикоснулся хладными губами к поднесенному Папой кресту, развернулся и, не оглядываясь, зашагал вон из храма. Когда он вышел во внутренний дворик, луч солнца лизнул ему лицо, но тотчас же тучи снова скрыли солнце.
– Что с вами, государь? – спросил короля подвернувшийся Арно Юваумский. – Вам плохо?
– Если бы я знал, что они замышляют, ни за что не переступил бы порог этого храма, даже в такой светлый праздник! – скрипнув зубами, ответил Карл. – Прочь отсюда! Прочь из Рима!
Немедленно! Сегодня же!
Алкуин и его любимый ученик Фредугис бежали вдогонку, неся пурпурную тогу, расшитую золотыми пальмами, напоминающими о вайях.
– Ваше императорское величество! – взывал Алкуин. – Постойте! Тога-пикта!
Триумфальная тога-пикта!
Карл оглянулся и, гневно сверкнув глазами, прорычал:
– Прочь от меня, штукатурщик! Проваливай в свой Йорк!
– И не подумаю! – воскликнул Алкуин. – Карл! Господь свидетель – я тут ни при чем.
Так решил Папа.
Еще вчера он внимал моим уговорам и обещал другой титул, но сегодня… Карл!
Нововенчанный император наконец остановился. Лицо его было серее, нежели этот хмурый зимний день.
– Папа тут ни при чем, – ответил он. – Так распорядился Господь. Значит, я недостоин апостольского звания. Недостоин.
Видя, что из храма стал выходить народ, Карл махнул рукой и продолжил свой путь через внутренний дворик собора Святого Петра. Выйдя через паперть на площадь, он сбежал вниз по лестнице и, не останавливаясь, шел быстрым шагом по улице в сторону Ангельского замка.
Императорская корона сверкала на его голове, и толпа римлян, то со смехом, то с уважением, восклицала:
– Аве цезарь Карл Август!
Алкуин вновь догнал нововенчанного императора:
– Что ты намерен делать, Карл?
– Я же сказал – покидаю Рим, и сегодня же, – ответил Карл.
– В такой великий день…
– Какой он великий! – резко обернувшись к турскому аббату, воскликнул Карл. – Я ждал, что вы объявите меня вождем и апостолом всего христианского мира! А вы… Император Римской империи!.. Да тьфу мне на Римскую империю! Мои предки в пух и прах рассыпали это великое гнездилище разврата и нечисти. Я был грозным королем франков, а кем вы объявили меня? Императором подчиненного мне Рима? Благодарю! Вот смеху-то будет надо мной в Ахене!
Еще чего доброго, они Каролинга отныне станут почитать больше, нежели меня. Все! Прочь!
Прочь отсюда! Посмотри на эти итальянские рожи. Да они потешаются надо мной, хоть я и провозглашен их императором. Ты слышал, что выкрикнул вон тот лапшеед? Они дразнят меня усатым Цезарем, и для них это смешно. А мы, франки, называем их босомордыми. И усатый Цезарь не может быть императором босомордых римлян.
– Тебя никто и не заставляет. Титул римского императора сейчас означает именно то, чего ты и добивался, а вовсе не государя римлян, – возразил Алкуин Альбинус.
За его спиной появились Ангильберт и Дикуил, сбоку выросла ехидная харя Дварфлинга.
– Мы едем назад, за Альпы, – твердо объявил Карл, повернулся и продолжил путь к Ангельскому замку, но не успел он сделать и двадцати шагов, как прямо пред ним встала худощавая фигура Эркамбальда. Лицо его сияло. Он воскликнул:
– Хайль кайзер Карл! Да здравствует император Франко-Римской империи и всего христианского мира!
– Эркамбальд! Ты вернулся из Багдада? – выкрикнул Эйнгард. Карл только теперь вспомнил, что с нетерпением ждал возвращения посланца за слоном.
– Ваше величество, – сияя еще больше, промолвил Эркамбальд, – я раздобыл для вас элефанта.
– Он уже здесь?! – чуть пошатнувшись, воскликнул император.
– Увы, нет.
– Ты не довез его? Он умер?!
– Тоже нет.
– Так что же?
– Он идет.
– Идет? Где идет? Говори скорее!
– Но вы не даете мне сказать! Да, он идет. Знаменитый купец Исаак, один из аннадимов, то бишь сотрапезников халифа Арона, ведет его по бескрайним просторам халифата. Выйдя вместе с ним и элефантом из Багдада, я некоторое время сопровождал их, но затем решил поторопиться, и, когда мы переправились через Евфрат, я пришпорил коня. Миновав Сирийскую пустыню, я добрался до Дамаска, затем до Птолемаиды, где сел на корабль и доплыл до Неаполя. И вот я тут, в Риме, у ваших ног, и, увы, не успел к церемонии!
– Пес с ней, с церемонией! – махнул рукой император Карл. – Когда же придет мой элефант?
– Полагаю, не скоро, – ответил Эркамбальд. – Исаак намерен вести его через Иерусалим, Египет и Ливию до Карфагенского порта, а уже там искать корабль, способный перевезти элефанта по морю хотя бы до Тринакрии[74], а то, даст Бог, и до Итальянского побережья. Ну, а если не получится – ведь элефант животное громоздкое и капризное, корабль для него найти ох как трудно, – тогда придется вести его дальше по Африке до Геркулесовых столпов, потом через всю Страну Змей, Испанию и Аквитанию.
– Этак они года два будут ползти, – разочарованно пробормотал Карл. – Очень медленно двигается элефант?
– Да я бы не сказал, – покачал головой Эркамбальд, – По настроению. Иной раз со скоростью бодро шагающего человека, иной раз даже как конь, впритруску, а то заартачится – и еле-еле.
– Еле-еле… – уныло повторил император, постоял молча с минуту, затем выражение лица его стало меняться, светлеть, оживать и вот – совсем озарилось, – А как звать моего элефанта? – спросил он с веселой улыбкой.
– У него такое длинное и заковыристое имя, – отвечал Эркамбальд, – я, признаюсь честно, даже не упомнил. Помню только, что там было «Абуль-Аббас».
– Да здравствует Абуль-Аббас, любимый элефант императора Карла! – воскликнул тут император Карл
