— Ну, почему вы так мрачно все видите, другие же люди как-то живут? — обиделся Нарада.
— Да это не мы мрачно видим, — бесновались рулониты, — это жизнь такая, просто ты слишком обольстился собой и миром. А достигают чего-то только единицы, большинство же — серая масса. И ты должен признать, что если бы ты был хотя бы таким же, как звезды эстрады, которые хоть чего-то достигли в жизни, то это бы сразу в тебе проявилось, но мы перед собой видим только ничтожество. И поэтому, если ты не хочешь оказаться в глубокой жопе, то цепляйся зубами и ногами за шанс находиться рядом с Великим человеком, тогда и твоя судьба будет Великой. И чем быстрее ты признаешь свое ничтожество, тем тебе же станет проще жить.
— Да и вообще Нарада, — сказал Гну, — ты где-нибудь видел бизнесмена-подкаблучника? Ха-ха-ха! — глумился Гну, — ты же западаешь на каждую юбку, посмотри, как ты убог. А для настоящего бизнесмена на первом месте всегда его дело, фирма, предприятие. Ты че не помнишь, как Прима рассказывала, что она еблась с одним бизнесменом и позвонил телефон, он схватил трубку отождествленно так ее трахает, а сам дела по телефону решает. Орет, бесится, то есть это люди — фанатики своего дела, они очень жесткие и собранные, они не могут, как ты, маяться поебенью.
Нараде явно поплохело от всего услышанного. Он совсем поник, не произнося ни слова. И вместо того, чтобы совершить небольшое эмоциональное усилие и признать свою никчемность, он стал делать все возможное, чтобы сохранить свои иллюзии, не желая расставаться с той заоблачной картинкой, которую он сам себе нарисовал.
Посреди комнаты красовалась целая гора шмоток, безделушек и косметики от Синильги. Все просто- таки опизденели от такого количества барахла, которое таскали с собой Нарада и Синильга. Теперь все это больше не принадлежало им, и Нарада про себя бесился и изводился на говно.
Новое рождение
— Слушай, Ксива, — сказала Элен, обсматривая прикид Нарады, в котором он был одет, — а не жирно ли ему в таком костюмчике разъезжать? Мы его лучше Сантоше или Нандзе отдадим.
— А в натуре! — обрадовалась Ксива в предвкушении нового веселья. — А ну, Нарада, снимай с себя все шмотки!
Нарада весь сжался, боясь, что сейчас насильно с него снимут всю одежду, и продолжал стоять как вкопанный.
— Ты, че, бля, Нарада, плохо расслышал что ли? — наехала на него чу-Чандра. — Снимай, кому говорят, — сказала она и пнула долбоеба под задницу. Скелет пошатнулся, но продолжал стоять.
— Ты че, сука, оглох? — спросил Гну, видя борзое поведение Нарады.
«Неужели, они вправду меня заставят раздеться, — говношился Нарада, — но это же позор! Как я сейчас буду при всех в трусах стоять? Боже, Синильга, наверное, вообще, не бог весть что обо мне думает, — беспокоился о мнении какой-то подстилки дурак, вместо того, чтобы беспокоиться о том, что о нем думает Бог, что бы на его поведение сказал Гуру Рулон. Но, похоже, в Нараде уже ничего нормального не осталось. Он продолжал трястись:
«А что, если я не буду раздеваться…? Н-е-е-е-е-т, опасно…., могут избить или насильно начнут раздевать, а это еще хуже! А может все-таки они шутят?» — оставлял слабую надежду дебил.
— Ты че думаешь, мы шутим? — прочитал его мысли Гурун. — Давай, снимай шмотье.
— А в чем же я поеду? — подавленным голосом спросил Нарада, смотря на всех глазами побитой собаки.
— А куда ты намылился? — издевательски спросила Элен.
— Там, куда ты поедешь, тебе все это точно не понадобится! — злорадствовала Ксива.
— Не ссы, ща мы тебя нехило прикинем! — прикололась Аза. — А где штаны Сантоши? — обратилась она к Ксиве.
— А! Щас найдем! — обрадовалась та.
Она побежала в кладовку и притащила оттуда какие-то брюки совковых времен, которые могли налезть только на маленького дохлого пацана.
— Во! То, что нужно! — обрадовалась Элен, увидев штаны. — Это брюки святого Сантоши, так что тебе, Нарада, крупно повезло, будешь в штанах святого щеголять.
— Ха-ха-ха, — веселились рулониты, наблюдая это зрелище. Но в то же время внутри они все-таки испытывали уважение и преклонение перед Сантошей, которого в отличие от них не так сильно сковывала ложная личность, и он сущностно, как ребенок, воспринимал все практики, которые давал Мастер. В нем не было чопорности, важности, гордости и другой хуйни, которая многим мешала жить и с радостью воспринимать окружающий мир, а в частности все, что происходило в Рулон-холле. За это его и называли святым.
— Н-а-а, бери эти штаны и целуй, — протянула Элен Нараде детские с обрезанными штанинами брюки, которые года три назад возможно были какой-то светлой окраски, а сейчас скорее приобрели черный оттенок. На них было куча дыр и заплат. А от долгого лежания среди мусорных пакетов и другого барахла они издавали незабываемый аромат, от которого хотелось затыкать нос.
Искривив свой ебальник и разгоняя долетевший запах, Нарада взял в руки штаны.
— С благоговением бери, сука, и целуй, — напомнила ему Элен, — это же штаны святого!
Нарада стал пытаться входить в благоговейное состояние, но почему-то вид и запах штанов никак не могли в нем вызвать подобного чувства, как бы он не кряхтел.
— Целуй, давай, — толкнул его в затылок Гну.
Нарада не ожидал толчка, слегка потерял равновесие и не заметил, как его морда сама ткнулась в штаны. Резкий запах ударил в нос, дебил отдернул голову и затряс ей, корча рожу.
— Ха-ха-ха, вот и поцеловал, — глумились рулониты, — давай, быстрей одевай.
Нарада нехотя стал стягивать с себя фирменные штаны, затем футболку и через пару минут перед всеми предстал скелет, обтянутый кожей в зеленых плавках, которые, кстати, тоже были фирменные. Только Нарада хотел натягивать на себя «новые» штаны, как его тут же остановили:
— А ну-ка, подожди, подожди, — заметила Ксива, — мне кажется, у него и трусы какие-то слишком навороченные, нахуя такое добро переводить, он все равно на помойку собрался. Давай, Нарада, мы тебе другие трусы выдадим, намного круче?!
— Правильно, если уж менять прикид, так полностью, че мелочиться! — поддержал Гну.
— О, у нас где-то в мешках были белые такие трусы в зеленый горошек, да еще с рюшечками, — вспомнила Элен.
И Ксива снова побежала в кладовку за нижним бельем для Нарады. Долго ждать не пришлось.
— Вот они, я их нашла! — кричала Ксива, раскручивая в руке женские плавки.
— Ха-ха-ха, — уссывались рулониты. Веселье было подлинное!
— Нарада, ты же у нас Нарада, поэтому и трусы тебе полагается носить соответствующие, — прикололась Аза, — а то ты че это род позоришь.
Увидев еще одну часть своего нового гардероба, Нарада совсем упал духом. Теперь ему даже штаны не казались такими ужасными по сравнению с тем, что ему предлагали одеть сейчас.
— Ты не ссы, Нарада, — успокоила его Элен, — мы добрые и пока не заставляем танцевать тебя «хостес», можешь взять плавочки и переодеться в кладовке, но потом сразу возвращайся, а то нам без тебя скучно, — сказала она, чем вызвала новую волну громкого смеха рулонитов.
— Че, пиздюки?! — обратился ко всем долбоебам Нандзя, пока Нарада ушел переодеваться, — легко смеяться-то над другими, а над собой так посмеяться, слабо?
Ученички так хвосты и поджали.
— Д-а-а-а, над собой так смеяться еще не получается, — с грустной миной ответила чу-Чандра.
— Свое говно ценно, — признался Гурун, — с ним не хочется расставаться.
