— Какой бэлый волос! Какой бэлый волос! — Приговаривал он.
— Ой, скажите, а вы не будете нас убивать? — Проблеяла Рыба.
— Убиват? Зачэм убиват? — Удивился нерусь.
— Ну, я слышала от мамы, что всех, кого изнасиловали — их убивают.
— Зачэм убывают? Пачыму убывают? Не понымаю.
— Ну я так слышала.
— Ха-ха-ха! Мы нэ будэм убыват!
— А вы нас потом отпустите?
— Хм. Эта мы эщо пасмотрым. Падажды. Памалчы. Мнэ тут нада, панымаэш — лы сдэлат такоэ дэло, а ты мэна атвлэкаэш вапросамы глупымы. Какой ты глупый дэвушка!… Но какой бэлый волос!
Хачик долго сопел, елозил на Рыбе, но его хуй долго не вставал. Толи от борьбы, то-ли от того, что он только что обкончался с Людкой. Но все это время Рыба терпеливо молчала и думала про себя:
«Нам хулиганы в школе говорили, что если тебя насилуют, то нужно расслабиться и получить удовольствие. Да уж, расслабишься тут, когда такой тушей придавили. Слава Богу, хоть локтем на шею не давит. И то хорошо! — Думала Рыба, лежа на спине и тупо таращась на полную Луну. — А интересно, Луна сейчас питается моими страданиями? Наверное уж… Вон рот какой здоровый расщеперила! А интересно, если меня будут убивать, она больше «еды» получит? Наверное больше! Ой, что это я? Он же обещал нас не убивать…»
Вдруг с Рыбы стали стаскиваться штаны. «Ой, что это такое?» Это хачик сдернул с нее ее портки и пристроил свой оголенный хуй ей на живот.
«А, быстрей бы и ты насосался! — Злобно подумала Рыба. А! Убивать они не будут, но и отпустить не обещали. Что все это, интересно, значит?…»
Неожиданно Рыба почувствовала, что что-то твердое и весьма ощутимое стало настойчиво ввинчиваться ей в «святая святых», ее пизду. «О, а у него огурцик побольше, — на ходу подумала Рыба, — и входит уже легче. Ванно-то уже продрал. А как его энто удовольствие почувствовать? Расслабиться я вроде бы расслабилась, а удовольствие где?…»
Между тем, пьяный хачик, сверкая своими черными глазами с тяжелым взглядом драл ее во все корки. И в голове у него не было вообще никаких мыслей. Вот кто получал удовольствие. На все остальное ему было посрать.
«Хм, а он ведь не молодой уже, где-то за тридцать, — продолжала думать Рыба. — Ой, как этим перегаром разит! А дупло у меня как болит! Господи, ну сколько можно!? Я им что, писсуар для спермы что-ли?! Заебали!!!»
Но хачик не спешил заканчивать. Он двигался спокойно, медленно, думая, что доставляет этим Рыбе радость.
— Тэбэ харашо, Рыба? — Неожиданноспросил он.
— М-м-м. ничего. — Еле сдерживая себя ответила она.
— Эта харашо, что тэбэ харашо. Тагда и мэнэ сичас будэт харашо. — Ответил он и начал постепенно ускорять свой темп. Его сопение усилилось. Кроме перегара в воздухе еще запахло потом. Дупло у Рыбы разогрелось так, что в любой момент было готово воспламениться.
И вот на самом пике своей активности хачик вдруг замер и из его ствола брызнул «победный залп», предвещающий конец Рыбиных страданий. Глаза неруся блеснули зловещим огнем, и затем он обмяк и опять придавил Рыбу.
«Нет, это наверное никогда уже не кончится, — думала Рыба, таращась на полную Луну. — По- крайней мере до безлуния. Ха-ха-ха!»
Но, как ни странно, через некоторое время хачик ожил, встал и даже помог Рыбе подняться.
— Тэбэ была харашо? — Застегивая ширинку спросил он.
— У-гу, — неопределенно ответила Рыба, натягивая на себя грязные вонючие портки.
«неужели все? — Крутилась у нее в голове мысль. Ну может хоть теперь-то нас отпустят?»
— Паслушай, у тэбя такой красывый бэлый волос! У нас, в наша страна нет таких как ти. Белий волос, белий кожа. Ти мнэ очэнь понравилса.
«Так! Че к чему?! — Бешено соображала Рыба. — На фиг мозги трахать после того, как уже оттрахал. Ой, ну когда же нас отпустят?»
Хачик опять подошел к Рыбе и принялся гладить ее по волосам.
— Ты извэни пажалюйста мэна, что я я был с табой немного груб.
«Ничего себе немного! — Бесилась про себя Рыба. — Чуть к праотцам не отправил, когда по репе пиздил! Еще и извиняешься, сволочь!»
— Но я хачу тэбэ прэдложыть хорошее будущэе.
— О, какое это еще? — С недоверием спросила Рыба.
— Ты будэшь жить обэспечэно, тэбэ ни нада будэт работат. За табой будут ухажыват. Волос тэбэ мыт, одэват, прычоска, маныкур дэлат, пэдыкюр там всакый, соларий тэбэ, ванны, массажы тэбэ делат и многоэ другоэ. Тэбэ ничэго самой дэлат будэт нэ нада.
— Вообще-вообще ничего?! — Обрадовалась Рыба.
— Ну ты проста далжна будэшь прынымат к сэбэ гастэй и дэлат то, что оны захотят.
— Это в каком смысле? Что захотят?
— Ну панымаэш, мы, это багатыэ луды. Началныки всякые. Они хатят развлэчся, атдахнут и так далэе… Ну ты вэд панымаэш, о чом идот рэч.
— А-а-а! Это типа проституткой что-ли быть?
— Ну, нэ гавары так. Прастытутка — это в рэстаранэ, с кэм папала. А тут вэд багатыэ люды. И эта ваабщэ называэтся гарэм. А главнаэ, что там ваабще нычэго дэлат нэ нада. Кушат вкусна будэш, фрукты всакыэ, что пажэлаэш.
Рыбе показалось очень заманчивой именно последняя фраза, Лежи себе весь день, балдей, к тебе приходят, все тебе делают, жрать дают, а ты… «Да, но ведь там надо будет со всеми трахаться. — Вдруг подумала Рыба. — А мне мама с детства говорила, что так делают только плохие женщины. Тут Рыба вспомнила, как подруга погани, «тетя Лариса», приехав в очередной раз из отпуска, рассказывала поганой где, с кем и как она познакомилась. Она любила бывать в Прибалтике, Болгарии, Чехословакии. И не будучи замужем, она легко знакомилась и расходилась с разными мальчиками. Погань с завистью слушала рассказы о похождениях подруги, но когда та уходила, свою дочь, Рыбу, она учила, так сказать, «добру», навязывая ей средневековую ересь о «сказочных принцах». И вообще она говорила, мол, будешь такой, как тетя Лариса — убью! Детские и юношеские комплексы стали всплывать из подсознания Рыбы и она засомневалась, надо ли так поступать.
— А потом, — продолжал Ахмед, — когда тэбэ будэт сорок лет, ми тэбэ выдадим квартыра, машина, мужа, дэнгы и твая будэт до старасты жыт прыпэваучы.
«Хм, про такое мне что-то мать ничего не говорила, — Думала тупая дурица. — Квартира? Машина? Деньги? Мы и без всего этого жили. А вот то, что я буду поступать не так, как мама мне сказала — это плохо! Нет, не буду я слушать этого хачика! Мне мои принципы дороже всего на свете! Ради них я готова даже умереть!
— Паслушай, ну что ты рэшила? — Настойчиво спрашивал хачик.
— А выходить из помещения я там смогу?
— Да, ты будэш на Кипр, когда пожэлаэшь ездит, в лубую страна, куда захочэш.
Рыба руками — ногами стала отпихивать эту счастливую возможность жить как человек, нечего при этом не делая.
— А скажите, а если я захочу выйти замуж по любви? Что тогда? Дадут или нет?
— По лубви? — Удивился нерусь. — Какая такая Лубов? Сколко жыл, ныкогда ныкакой лубвт нэ выдэл.
— Ну как в книжках описано, в романах. — Фанатично долдонила маминистка.
— Так то жэ кныжкы. Ха! Там что угодна напысат можна. То, что нэт. А в жизны ест то, что ест. Машина, квартыра, дэнги, гараж, а любов?… Какая тут можэт Бэт? Ныкогда нэ выдэл.
— О, какой вы жестокий человек! Вы разрушаете мои идеалы!
— Мылый мой! Мая лудэй на вайнэ выдэл, как убывают, а ти гаварыш жэстокый! Какой ти глупый
