— Нет! Показывай сейчас! Никуда я не пойду! — орала в ответ жирная корова.
— Ну, пожалуйста, — складывая руки на груди, молила Подстилка придурошным голоском. — Пожалуйста, — дотронулась она до края юбки жирной курвы.
— Не трогай меня! Я тебя сейчас как трону! Я тебя ударю! Да, где же охранник!? — бесилась курва.
— Пожалуйста, пожалуйста, я Вас очень прошу, — слезно и благоговейно молила Подстилка.
«Почему она меня не выпускает, — недоумевала баранья башка. — Ведь я ее так прошу, она же должна сделать то, что я прошу. Я же говорю — пожалуйста. Почему она не жалеет меня? Ведь я же плачу! Ведь мама всегда говорила: «Ну, раз ты сказала «пожалуйста», то получишь».
— Ну, давайте выйдем, я вам покажу там. Поймите меня. Пожалуйста, пожалуйста, — повторяла дура, ползая на коленях и чуть не слюнявя подол вонючего платья жирной курвы.
— Да она наркоманка! — завизжала старая корова. — Не трогай меня! Я сейчас не выдержу! У меня 13 000 недостача! Я уже 2 месяца не получаю зарплату. Показывай быстро!
— Но я не могу, — ныла дебильная, — давайте я Вам там покажу, пожалуйста, я Вас очень прошу!
— Все! Вызывай милицию!
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — еще больше пересравшись, затвердила дура.
— Нет, она наркоманка! Она напилась! Ты посмотри на нее! — орала одна старая корова другой.
— Пожалуйста, давайте я Вам там покажу, — продолжался кошмар.
Теперь по очереди орали уже две коровы, накручивая друг друга:
— Давай показывай здесь! Вон в том углу! Да за дверью она сбежит! Я же не буду за ней гнаться! Нет, какие гады! Я уже 2 месяца без зарплаты живу!!! Что милиция?!
Подстилка уже ошизела от всего этого воя. Мудя был больше похож на живой труп и молча созерцал всю эту сцену.
— А-а! Так они вместе!!! Вы вместе?! — глядя на Мудю, вдруг заорала одна из кур.
— Ага, — тупо спизданул Мудя, не желая оставлять дуру одну.
— Так они сообщники! — завыли две сирены. — Он подошел спрашивать про диск!
— Так-так, отвлекающий маневр!
— А она пошла на выход с книжечками. Сейчас-сейчас придет охранник!
— Алло! Милиция? — наконец дозвонилось продавало. — У нас кража. Книжный магазин…
— Да-да! Кра-ажа! — завыла вдруг другая. — Пусть хотя бы ее родители узнают!
— Они знают, — механически ответила идиотка.
— Ах, они знают! — забесилась курица. — Очень хорошо!!!
— Нет, они не знают. Они знают, что я хорошая и ни за что не поверят! — пизданула Подстилка.
— Что-о, хороша-ая?! Не-е-ет!!! Пусть твои родители узнают правду!!! — орала курица, бешено носясь по магазину и сшибая стеллажи с книгами.
Нихуя не соображая, Подстилка, полностью оправдывая свое позорное погоняло, коим ее окрестили в Рулон-холле, ползала перед жирной продавалой, как червяк в говне, слюнявя ее платье и повторяя:
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Нет шоб подумать: «Да еб твою мать! Хули я твержу это тупое слово. Как же меня завнушали все эти суки!»
«А где волшебное слово?» — пиздела маманя. «По-жа-луй-ста», — выговаривал выродок, и счастливые родичи тут же выкладывали приз за хорошо проделанную работу, как собачонке. С тех самых пор у ебенка выработался рефлекс — он уверовал, шо если скажешь «пожалуйста», то все расплывутся, как понос, и дадут тебе желаемое. Но ни хуя подобного!!! «Ну, дак хули я его твержу. Оно же ни хуя не помогает! Надо придумать шо-то другое! Сейчас же менты накроют, и хана!!!» Но нет, запрограммированная скотина упускала свой второй шанс съебаться — просто вежливо вручить книги тупым курицам, слезно извинится и спокойно уйти.
— Пожалуйста, пожалуйста, — твердила Подстилка в бреду, валяясь в ногах у толстой утки, и никак не хотела врубиться, шо никто ее жалеть и выпускать не собирается.
'Ты у меня такой золотой ребенок, — пиздела маманя, — все будет, как ты хочешь'. И дебильная тварь всегда думала, шо все ей всё должны. А коды жизнь подтирала ею свою вонючую жопу, она быстренько забывала об этом, шоб опять плавать в приятно пахнущем дерьме: 'Ты у меня золотая. Все будет так, как ты хочешь'.
Тут дебилка увидела охранника, шо на своих кривых граблях подваливал к двери мага. Она решила своей одной извилиной, что сейчас лучше с колен подняться, и быстро вскочила, резко успокоившись. Тощая жердь заперлась в магазин.
— Вот они, — старая курва показала на Мудю и Подстилку, — украли книги и не отдают. Иди, показывай ему в тот угол, — приказала она дуре.
Но тупой хранило подвалил к Муде и стал требовать показать ему бумажку, на которой написано, шо Мудя — это Мудя и нихто иной другой. Подстилка же тем временем махом поперлась в угол магазина, и, пока никто не видел, швыранула на полку спизженные книги. Затем, с чистой душой она повернулась обратно и увидела, шо дебил шманает Мудю. Охуев от страха за своего хуевого прынца: «Это я ж, я виновата! Он тут не при чем! Сама погибай, а друга выручай!», — закричала заботливо взрощенная мамкой искареженная мышиная совесть, Подстилка помчалась к жирной корове, что стояла как скала целых 30 минут, загораживая заветный выход и, отволочив ее в угол, стала демонстрировать ей свое тело.
Тварь тщательно облапала своими жирными лоснящимися короткопалыми лапами всю Подстилкину фигуру, которая когда-то была довольно обширной, но после весёлой жизни в семейке превратилась в настоящую жердь, и убедилась, что книг нет. Ее глаза вывалились из орбит, а челюсть отвисла до полу. Но тут какая-то старая стерва, что пялилась на все действо, торча за стеклянной дверью магазина, закричала, что она видела, что книги в том углу. «Ах ты, тупое гавно! Сука! Блядь!!! Я тебе устрою!!!», — забесилась Подстилка, представляя, как она — супер-геракакл хватает тощую старпершу за шею и сворачивает ей бошку. Продавала, с торжествующим блеском в осоловелых глазах, понеслась в угол магазина и вернулась к храниле, довольно волоча за собой книги.
— Вот они!!! — кричала она. — Она их скинула!!! Эти книги ты украла?!
— Нет! — взвыла Подстилка. — Я не брала никаких книг! — заныла она, вспомнив, шо Мудя учил ее всегда перед ментами идти в отказ.
— Как это нет! — от такой наглости у кур глаза вывалились из орбит.
— Да ты же их брала! — истерично заорала одна из них — самая недоебаная, и поэтому самая злая. — Нет, вы посмотрите на нее! Какая штучка! Да как же тебе не стыдно! И куда только твои родители смотрят! Вот сейчас приедет милиция! Пусть они узнают, узнают, что их дочь — воровка!!! — завела вечную мышиную песнь безмозглая курица. — Это же надо, какая наглость! Она их для него, для него украла! — тыкала она пальцем в Мудю, бешено носясь по магазину. — Такая молодая! Работать надо, а не воровать! Как тебе не стыдно! Пусть, пусть хотя бы твои родители узнают, какая у них дочь!
— Я не воровка! Я не брала книг! — подлила масла в огонь дура.
— Как это — не брала? Как это — не брала?! — кудахкали куры. — Не-е-ет, ты их брала! Как тебе не стыдно!..
Охранник, видно не бывалый, не выдержал этого воя и быстро съебался, сказав ждать ментов. Подстилка вспомнила, шо не так давно, коды в другом магазине ее заловил пацан-охранник, но, подсев на смазливую харю свинорылой, в итоге отпустил. Мудя учил ее: «Хули ты такая свинья, не могла даже придуриться? Даже дебильные мыши, увидев твою харю, сразу сказали, что точно ты украла! Ты че, не могла съебаться?!! Ты ж уже на лестнице стояла. Хули ты поперлась обратно? Ну, куды ты поперлась?! А раз уж поперлась, то надо было сталкинговать — в обморок ебнуться, заплакать, разжалобить! А ты там стояла со своей гордой пачкой!!! Как прынцесса недоделанная, твою мать!!! Хули не могла харю свою скривить тупую? Ну-ка, свинья, давай представляй, как ты перед всей мышиной братией начинаешь валяться в ногах, реветь, падать в обморок!!! Быстро, сука, скоморошничай и прокладывай тропу в сюр!», — разумничался дебил. Подстилка стала представлять и наверно-таки проложила тропу — потому как сейчас она скривила харю и заревела, хватаясь за сердце:
— Что же вы такое говорите на меня! Я же не воровка! Ой, у меня сейчас приступ будет, где мои
