Когда работа спорится, неохота ее прерывать. Но приказ командира — закон; побольше бы, впрочем, таких приказов. Тур заботится, чтобы и об этой стране мы потом судили не понаслышке,— и вот чужеземцы откладывают свои топоры, стамески и кувалды, выходят из-за барьера и вновь превращаются в экскурсантов.
ВЫЛАЗКА
Утром 9 января встали рано. Нас сопровождали двое немцев-инженеров из ФРГ. Предстояло проделать приблизительно двести пятьдесят километров в глубь материка и обратно.
Оман, дугой вытянутый по краю Аравийского моря, по природным условиям делится на несколько зон: прибрежную, гористую, пустынно-каменистую и песчаную. Дорога, по которой мы ехали, соединяет берег с зоной камней — новая отличная дорога, вполне европейский автобан, построенный совсем недавно иностранцами.
Горы, долины — серое и зеленое, в основном пальмы.
На вершинах и склонах немало крепостей, вернее, сторожевых башен. И деревни тоже — как крепости.
Побывали в одной такой, именуемой Фрак.
Высокие глинобитные стены, двухэтажные дома, между ними башни — все это огораживает довольно большую территорию, тихую, тенистую. Войдя туда, чувствуешь: время остановилось. Журчит вода в арыках, солнце пробивается сквозь перистые кроны. Трава, грядки и бесконечные ряды финиковых пальм.
Раньше в этой деревеньке процветал промысел индиго, но сейчас он заглох, оставив по себе на память великанские кувшины-амфоры, в которых варилась краска.
Дома обязательно с плоской крышей, входная дверь — капитальная, резная, окна с решетками и только на втором этаже.
Все бы хорошо, если бы не настроение Тура. Он хочет, чтобы мы ходили стадом, а Норрис нас снимал. Тот, как назло, оставил камеру в автобусе, пока он бегал за ней, мы разбрелись по деревне и всю ее осмотрели, а затем предстояло делать вид, что видим все впервые, уже специально для съемок — великая вещь документальный кинематограф.
НАЧАЛИ МОЛИТЬСЯ!
Ф. рассказывал: лет двадцать назад в Ленинград приехал с Востока высокий государственный гость. В программе его пребывания значилась и мечеть.
Войдя в мечеть, гость и свита притихли и сосредоточились. Хроникер-оператор, приставленный к ним для ведения кинопротокола, оперативно нажал гашетку.
Оператор по лентам кинохроники знал, как ведут себя в мечетях мусульмане. Но гости почему-то медлили, не кланялись и не воздевали рук, а пленка в кассете расходовалась. И тогда оператор, потеряв терпение, зычно скомандовал: «Начали молиться!»
Норрис принес камеру, и мы «начали молиться», делать так называемые «проходы», причем Тура наши актерские способности не устраивали, он жаждал добиться правды жизни, заставлял снимать дубли, нервничал и ворчал.
Потом мы сели в автобус и поехали дальше, в Ницву.
АУКЦИОН
Форт Ницва — самый большой на Аравийском полуострове, с башней двадцатичетырехметровой высоты, окруженной соответственно высоченными стенами.
Внутри стен — городок, с автономным водоснабжением, с узкими, как водится, улицами и непременным базаром — суком. Придя на сук, мы стали свидетелями любопытного зрелища — овечьего аукциона.
Под развесистым деревом сидело кружком человек двести, образуя собой как бы арену. По арене бегали продавцы, таскали на руках ягнят, тянули на веревках коз и овец и галдели. Окружающие тоже галдели. Писарь что-то строчил на бумажке, видимо, регистрировал цены.
У режиссера Тура загорелись глаза. Норрис, поймав их блеск, встрепенулся — и помчался к машине, как ошпаренный: он опять забыл камеру на сиденье.
Никак он не может понять, что здесь не студия, с ее пробами и репетициями, здесь репортаж, охота навскидку.
Пока он бегал, Тору снимал, что мог, но — внемую, а звук тут был чуть не главное. Хейердал выходил из себя, гневно апеллировал ко мне, Карло, Норману: «Кого мы с собой взяли?!»
Сопровождающие с интересом вслушивались и запоминали: будет о чем посплетничать — на «Тигрисе» скандал! Наконец, синхронная камера появилась, однако, к сожалению, накал страстей на аукционе уже шел на спад.
АТМОСФЕРА НАКАЛЕНА
Автострада, диктовавшая нам маршрут, обрывалась в деревне Эль-Хамра.
В Эль-Хамре мы опять побывали на базаре, и ситуация вновь повторилась: дружелюбные, приветливые хозяева, гиды с ушками на макушке — и раздраженные, публично выносящие сор из своей избы гости.
Вернулись на «Тигрис» усталые и злые.
Мне кажется, я догадываюсь, что выбивает нашего шефа из колеи. Нерасторопность Норриса — да, денежные затруднения — да, но есть и еще одно, что грызет здесь, в Омане, его душу: горечь обманутых надежд.
Следует, видимо, рассказать подробнее о том, на что я лишь намекнул в предыдущей главе.
ЛЕГЕНДА О ЗИККУРАТЕ
Отправимся мысленно назад, в минувший ноябрь, в Эль-Курну, в суматошные предстартовые дни.
В те дни, как помните, вокруг нас толклось множество корреспондентов. И вот один из них, репортер журнала «Квик», необычайно рослый, необычайно нахальный, рыжий, с усами столь длинными, что их было видно даже со спины, сообщил Туру нечто, от чего тот чуть не подпрыгнул.
Блестяще подтверждались прогнозы сторонников концепции древних шумеро-аравийских связей. Плавание «Тигриса» приобретало дополнительное, волнующее обоснование.
По сведениям, полученным сотрудниками багдадского музея истории (усатый корреспондент извещал Тура по их просьбе), при раскопках на территории султаната Оман якобы только что обнаружена ступенчатая башня пирамидальной формы.
— Какой формы?! Зиккурат?!
ПРИМЕЧАНИЕ НА ПОЛЯХ
«Зиккурат (аккадское), культовое сооружение в древнем Двуречье, представляющее собой сырцовую башню из поставленных друг на друга параллелепипедов или усеченных пирамид (от 3 до 7), не имевших интерьера (исключение — верхний объем, в ком находилось святилище). Террасы 3., окрашенные в разные цвета (гл. обр. черный, красный, белый), соединялись лестницами или пандусами, стены членились прямоугольными нишами. Рядом с 3. обычно находился храм. 3. сохранились в Ираке (в древних городах Борсиппе, Вавилоне, Дур-Шаррукине, все — 1-е тыс. до н. э.) и Иране (в городище Еога-Зембиле, 2-е тыс. до н. э.)».— БСЭ. М., 1972, т. 9, с. 530.
Как видно из приведенных строк, зиккураты по планете, как черепки, не валяются. Немудрено, что Тур потерял сон.
ЗНАМЕНИТЫЕ ЗИККУРАТЫ
«Лучше других сохранился много раз перестраивавшийся зиккурат в Уре, воздвигнутый в 22—21 веках до н. э. Он состоял из трех массивных башен, сооруженных одна над другой и образующих широкие,
