времен войны, я встречал таких людей и знаю их широкую душу».
«Тур прав,— думал я.— Яков Егорович действительно широкий человек. Когда я сел за руль, он наклонился ко мне и шепнул: «Повнимательней, хотя эту машину можете бить — она давно списана». И хитро подмигнул.
СНОВА ОДИННАДЦАТЬ
Решено обойтись без лоцманов, вернее, не искать их сейчас. Индийцам выплачена неустойка, компенсированы дорожные затраты, и они покинули нас, не очень, в общем, поняв, зачем их вызывали.
ДАРЮ РЕЦЕПТИК
Пропал Паолино. Паолино! Подать сюда Паолино! В ожидании, пока найдут Паолино, я залез под лодку отдохнуть в тени.
Между опорами стапеля у нас яма, вроде смотровой гаражной.
Над головой днище, тугое, как барабан. Ударь — загудит. Значит, славно мы постарались.
Мы теперь крупные специалисты. Если надумаете строить древнешумерский корабль, учитесь у нас.
Допустим, в вашем хозяйстве случайно отыскались камышовые связки подходящей длины. Возьмите две из них, те, что по три метра в поперечнике, и уложите рядком, а в середку приспособьте третью, что худощавее. Скрепите начерно, опутав по спирали веревкой в виде цифры 8.
Дальше еще проще.
Из канатов и дощечек делаем подобие цирковой лесенки. Опоясываем связки лесенкой поперек живота. Сверху накладываем стальные петли со скользящими по ним ручными лебедками.
Рукоятку лебедки взад-вперед, петля захлестнется и сдавит тростник, но не разрежет, предохранят дощечки — пояс.
Рядом поставьте другой такой же пояс, и третий, и четвертый, и тоже сожмите до отказа.
Затем первый распустите, выберите слабину спиральной веревки, затяните вновь, распустите второй, выберите слабину, затяните, распустите третий — и так без конца, передвигаясь от носа к корме и обратно.
В конце концов связи спрессуются и центральная сигара вдавится внутрь боковых, к чему и стремились.
Чтобы не было скучно, рекомендуется хором кричать по-арабски «Йелла-йелла» или по-русски «Давай-давай». Есть еще подходящее испанское словечко, но оно годится только если рядом нет Дульсиней.
Ура, Паолино изловлен, сердитый Тур ведет его за руку. Сидел в гостинице и плел для кого-то из журналистов сувенирную модель. Вчера на том же погорел Деметрио. Дело не в лишних динарах — их просят, а они робеют отказываться.
СНОВА ГЛАЗАМИ КСАНЫ
Прямо удивительно, откуда у них силы шутить. Встают в шесть, завтракают наспех, неплотно — и до часу, без передышки, на тридцатиградусной жаре.
Их труд потрясающе однообразен. Связывают, развязывают, тянут, связывают — воюют за каждый сантиметр. Вдоль лодки у них расставлены столбы с блоками для протаскивания спиральной веревки. Страшно смотреть,, как они на ней виснут гроздью — эй, взяли! Эй, дернули! Эй, пошла!
Потом обед, он же — производственное совещание. После обеда можно двадцать минут полежать. Но куда там, все возвращаются к стапелю. И снова дотемна «Йелла-йелла» да хруст камыша.
К лодке они относятся как к живой, волнуются — дышит ли, там недотянули, тут перетянули,— укрывают на ночь пластиковой попоной, чтобы не намокла.
ПРОЩАЙТЕ, МАСТЕРА!
У нашей с Ксюшей палатки всегда людно по вечерам. То Карло с Туром забредут, то соотечественники из Басры нагрянут на огонек, отведать ржаных сухарей. Однажды даже налепили пельменей.
Сегодня здесь звучит музыка Анд. Боливийцы играют на свирелях, прощаются. Завтра они уезжают.
Какое-то у меня перед ними чувство вины. Словно не сделал чего-то важного — откладывал, откладывал, глядь, и поздно.
Почти месяц жили с нами бок о бок.
Симпатичные ребята из высокогорной деревни, тихие, добрые, похожие на сказочных гномов- старичков,— Хуан, Хосе, Деметрио, Паолино...
О, конечно, мы их уважали. Ценили их редчайшее мастерство. Создавали условия: добыли, например, пепси-колу, когда обнаружилось, что ни вина, ни пива они не пьют.
Вот соломенных шляп не купили, не нашлось нигде — так они и щеголяли в домашних вязаных шлемах с надписью «Боливия» на боку.
Мы посмеивались над тем, что они все время держатся вместе, как острил Асбьерн, «молчат кружком», а ведь им, наверное, частенько бывало среди нас одиноко.
С какой готовностью, поймав обращенную к «им улыбку, улыбались они в ответ!
Молодец Карло! Никогда не упускал случая перемигнуться с ними, похвалишь, рассмешить. Идея сегодняшнего застолья тоже принадлежит ему: «Что такое, наши же люди, они же строили «Ра»,— и пошел, и позвали Они сели в кружок со своим переводчиком Луисом Севал-лоеом, достали крестьянские дудочки и заиграли.
Они не увидят лодки на воде. Им нельзя остаться с нами ни на день,— условия контракта выполнены, на премию у экспедиции мало денег. Зато за веревки платим втридорога... Но это уже другой разговор.
Репортеры стоят поодаль, тянут на удочках микрофоны. Опять мы как на сцене. Карло жмурится, и я его понимаю.
Уезжают боливийцы. Их отъезд означает, что целый этап нашей жизни здесь — позади.
ЧТО СДЕЛАНО
Сплетен, связан и стянут корпус, махина в восемнадцать метров длиной, в шесть шириной и в три высотой.
В толщу камыша по средней линии, на носу и на корме втиснуты швертовые колодцы — дощатые ножны выдвижных килей-гуар.
Привязаны по бортам плечевые сигары, род фальшборта,— для крепления надстроечных опор.
Загнуты ввысь нос и корма. Теперь лодка похожа в профиль на серп луны — и на знак «плыть» со старинных рельефов.
О «плыть» нам думать рано. С нас еще прежде семьдесят семь потов сойдет.
ЧТО ОСТАЛОСЬ
Предстоит огромная работа по оснастке, то есть на судне должны появиться мачта, две хижины, капитанский мостик, рулевые весла и так далее. Нам хочется все, что можно, доделать, поставить и закрепить на берегу, быстро спустить лодку на воду, загрузиться и в путь, ибо до океана путь долгий, а вода, к тому же не очень чистая, камышу вредна. Прикинули и решили: до спуска минимально неделя.
ЗАВТРА ПЯТНИЦА
Никакой недели. И надстроек никаких, ни мачты, ни мостика, ни хижин.
Успеть бы наживить— хотя бы наживить — на палубе поперечные брусья да стянуть нос и корму временным штагом, через козлы, а то не дай бог корпус без такелажа переломится.
Завтра пятница, у мусульман выходной, всегда суматошный для нас день. К стапелю собираются толпы любопытных, туристов, местных мальчишек. Все галдят, просят автографы, хотят вместе сфотографироваться. Невозможно работать. Не любим пятницу.
