- У тебя же была невеста?..
- Больше нет, - сухо говорю я.
- Ох… Это из-за того случая… Дра-ако… - с нескрываемым сочувствием тянет она. - Но я ведь тоже не могу выйти за тебя после этого.
- После чего? - я, наверное, всё-таки мазохист, если задаю этот вопрос.
- Ты сам знаешь, - отвечает Астория, и я разрешаю себе не задавать больше уточняющих вопросов. Не сказать, чтобы я так жаждал это услышать.
- Тебя смущает моя репутация? - холодно спрашиваю я. - Надо думать, с твоей собственной всё в порядке. Да, Тори?.. Тебе убрали ожоги, не стали привлекать внимания к украденному рецепту - ты хоть представляешь, сколько стоила книга, которую ты испортила?.. Я уж не говорю о том, для чего тебе понадобилось это зелье. Но тебя прикрыли от всех последствий твоей же глупости, а теперь ты говоришь, что я недостаточно хорош для тебя.
…Впрочем, некоторые моменты ещё не поздно переиграть обратно и предать огласке, звучит между слов недосказанная фраза. Шантаж? Пусть будет шантаж, если другие методы бесполезны.
- Подожди, Малфой, - морщит нос Астория. - Не злись. Давай сперва поговорим…
Я отлично знаю, что означает эта фраза. «Давай поторгуемся».
Ничего не имею против.
- Почему ты не спросил меня об этом прежде, чем убрать ожоги? - спрашивает Астория. - Тогда у меня просто не было бы выбора.
Усмехаюсь:
- Разумеется, из внутреннего благородства, отчего бы ещё?.. Гринграсс, тебя же предупреждали, что это - экспериментальное зелье. Если бы оно не помогло, никакого предложения бы не было.
Астория деловито кивает; я словно слышу отчётливый стук костяшки невидимых счётов у неё в голове.
- Чего ты хочешь от меня в роли своей жены, Малфой? - продолжает она.
Этот пункт у меня продуман подробно.
- Наследник. После рождения сына можешь завести хоть дюжину любовников, лишь бы эта информация не попала в прессу. И моя личная жизнь тоже останется моей личной. Но перед камерами мы должны изображать идеальную семью.
- Только один наследник? - переспрашивает Астория.
- У Малфоев всегда только один наследник. Лучше тебе сразу иметь это в виду, чтобы потом не вышло досадных недоразумений...
Разумеется, Гринграсс понимает, какого рода недоразумения я имею в виду.
- Тебе-то, надо полагать, внебрачные дети не грозят? - торопится высказаться она. - Ты по-прежнему предпочитаешь мальчиков?..
Мальчиков, ага. Слышал бы Флинт, как пренебрежительно эта пятнадцатилетняя красотка о нём отзывается.
- Точно. Вроде Бэддока, - мстительно уточняю я. И с отчётливым удовлетворением наблюдаю, как она меняется в лице.
Один-один.
- Но зачем я тебе нужна после рождения ребёнка? Ведь существует развод?..
- Никаких разводов в моём роду не было и не будет.
- Тогда мне придётся тебя отравить, - задумчиво сообщает Астория.
- Напомни мне, кто из нас взорвал собственный котёл, а кто варил лекарство? - интересуюсь я. - Чем ты можешь меня отравить, девочка? У меня безоар всегда в кармане.
- И сейчас? - забыв о споре, спрашивает она.
Я сую руку в карман мантии и достаю оттуда неаппетитного вида зеленоватый камень.
Гринграсс заметно впечатлена.
- А если мои родители будут против?
Я пожимаю плечами:
- Это твои родители и твои проблемы. Как ты сама понимаешь, твоё приданое мне ни к чему, и без дополнительных родственников я тоже вполне обойдусь.
Она, конечно понимает: о состоянии Малфоев принято сочинять легенды.
- Хорошо, Малфой, - соглашается она. - Я выйду за тебя замуж. Только сперва мне нужно окончить школу. Подождёшь ещё три года?
- Два с половиной. Но о помолвке мы объявим завтра же, - добавляю я.
- И мне нужно будет с тобой целоваться?
- Непременно. Мы можем начать прямо сейчас, - предлагаю я, но она настроена отложить поцелуи до публичного выступления.
* * *
- Пустой фиал, - говорю я горгулье, и та послушно отодвигается.
Я поднимаюсь в кабинет директора. Возле двери останавливаюсь: из-за двери слышатся голоса. Обычно сухой и бесцветный голос Снейпа сейчас кажется тёплым, янтарным… А второй голос, полный вкрадчивых и мурлычущих интонаций, мне наверняка мерещится. Не может такого быть…
Я толкаю дверь и вхожу без стука.
Отец неторопливо убирает руку с колена Снейпа и поднимается с дивана мне навстречу.
Я быстро подхожу к нему и без слов утыкаюсь лбом ему в плечо. Несколько секунд отец позволяет мне стоять в такой неподобающей для мужчины позе… Потом сдержанно отстраняет меня за плечи:
- Драко, довольно… Ты уже взрослый.
Не хочу быть взрослым. Хочу быть маленьким, чтобы жалели и утешали. Ну, хотя бы обнимали…
- Мисс Гринграсс приняла ваше предложение? - глухо спрашивает Снейп, не глядя на меня.
Ладно, можете не смущаться. Я ничего не видел. Ни ладони отца на вашем бедре, ни пятен нервного румянца на ваших скулах. А если что и видел, то не понял.
- Приняла, - киваю я. - Завтра мы объявим о помолвке.
- Я же говорю - совсем большой, - тепло говорит отец.
Он стягивает с пальца массивное кольцо с гербом и протягивает мне:
- Теперь это твоё, Драко.
Я мотаю головой, отступая на шаг:
- Но почему? Отец, ты же сам ещё…
- Нет, Драко. Теперь ты - хозяин Малфой-мэнора, - поясняет отец. - И кольцо Главы Рода тоже принадлежит тебе. В конце концов, по моей вине наша семья оказалась в этой ситуации, и только благодаря тебе нам удалось из неё выбраться. Тебе пришлось платить дороже всех. Так что возьми, Драко, и не спорь.
Я надеваю кольцо, словно делаю шаг в неизвестность. Вот теперь детство окончательно кончилось. За спиной не осталось никого, кого можно было назвать «старшие». Теперь Драко сам себе старший. Себе и остальным, кто продолжит Род.
И, словно разбивая пафос момента, отец ерошит мои волосы:
- На Рождество приезжай к нам с мамой. И ты, Северус… Я оставлю вам портключ.
- На Рождество директор должен быть в школе, - скрипуче возражает Снейп. - Все учителя и достаточно большое количество учеников встречают Рождество в Хогвартсе. Я не смогу.
- Тогда на следующий день, - не возражает отец. - Драко?..
Я киваю. Всё равно я планировал провести зимние каникулы в Мэноре. Но с родителями на юге Франции, конечно, будет ещё лучше.
- Что ж, мне пора, - говорит отец через непродолжительное молчание. - Не стоит попусту рисковать. Драко…
Я ещё раз обнимаю его.
- Северус…
Снейп подходит к отцу, протягивает ему ладонь. Но отец, не удовольствовавшись рукопожатием, целует его в висок.
