таки, вероятно, не думали товарищи командиры, что все там полягут. Наверняка рассчитывали, что хотя бы половина уцелеет. А здесь вся эта ерунда с авиацией. И опять же, посмотрите, ребят-то каких понабрали. Одни сироты да малосемейные.
— А что, Петр Васильевич, — прищурился Максим, — из этих частей других срочников в Чечню не забирали?
— Забирали, конечно, — кивнул Лемехов. — Я на всякий случай их фамилии тоже переписал. Но, во- первых, там приказ о переводе другой человек подписывал, во-вторых, их либо целыми отделениями переводили, да так и оставляли, либо по разным взводам распихивали, но всех в пределах одной группы. А здесь со всей области согнали, причем знали, кого отбирать. Случись что, и жаловаться некому. Знаете, товарищ полковник, я так думаю, что пацанов этих заранее предполагалось на потери списать. Какие они, к едрене матери, разведчики? Так или иначе полегли бы все. Не тогда, так позже. Такой разведротой очень удобно дыры затыкать.
— Понятно, — кивнул Максим.
— Я все свои соображения, товарищ полковник, изложил. Фамилии, номера воинских частей, номера военных билетов, детских домов, из каких городов призваны, гражданские специальности, военные специальности… Ну и все прочее. Все есть.
— Хорошо, спасибо, товарищ старший лейтенант. Отличная работа.
— Я могу идти, товарищ полковник? — поднялся Лемехов, позволив себе после похвалы небольшую вольность. — Знаете, честно говоря, есть хочется — сил нет.
— А что, в части не накормили? — усмехнулся Максим.
— До еды ли там было. Все думал побольше объехать за день. Не до обедов.
— Давай. Считай, что завтра у тебя выходной за переработку.
— Может, тогда на субботу лучше? — засмеялся Лемехов. — Я бы в пятницу с вечера в деревню умотал.
— Хорошо. В субботу так в субботу. Потрудился ты на славу. Дуй в свою деревню, отдыхай.
— Спасибо, товарищ полковник. — Лейтенант вышел, закрыв за собой дверь.
Максим остался один. Точнее, наедине со своими мыслями. В принципе у него уже сложилось довольно ясное впечатление о происходящем, правда, он ничего не сказал Лемехову, да и начальству докладываться тоже не собирался. Во всяком случае, до тех пор, пока не появятся факты, неоспоримо доказывающие реальность аферы. А такие факты могли дать только непосредственные участники этой истории.
«Вот они, двое, в списке Лемехова. Чудом уцелевшие, — думал Максим. — Можно считать, что им повезло. Ведь изначально предполагалось, что эти ребята улягутся в цинковые гробы. Иначе и быть не могло. Просто, наверное, во всеобщей суматохе потеряли их, след не взяли. А если бы взяли, они до госпиталя не доехали бы. Убили б их. Точно так же, как убили Иверина. Вот тебе и люди, Максим, — сказал он сам себе. — Вот и люди, ведь про них и вспомнить-то некому. А если и вспомнят, то все равно не потребуют эксгумации трупа. Поплачут, положат цветы, в детских домах, возможно, вывесят портреты: «Наш воспитанник погиб, выполняя интернациональный долг в Чечне». Плач и рыдания. Но никто не догадается вскрыть цинковый гроб, а в половине гробов будет пусто. Парни эти не воюют сейчас, а занимаются тем, ради чего и собрал их подполковник Сивцов. Но ведь Сивцов наверняка действовал не самостоятельно. Просто им прикрылись на всякий случай, — подумал Максим и усмехнулся. — Ну, расшевелим муравейничек».
Максим позвонил в автопарк и дежурному по части, предупредил, что его водитель — Павел — вернется поздно, затем набрал домашний номер и, когда услышал голос Ирины, вздохнул с облегчением.
— Максим, ну где ты? — услышав его усталое «здравствуй», воскликнула жена. — А мы тебя ждем, Сережка спать не ложится.
— Значит, так… — Максим потер лоб, раздумывая над тем, как произнести то, что говорить не хотелось, да еще при этом постараться не напугать жену.
— Что? Что-то случилось? — догадалась по его тону Ирина. — Максим, у тебя что-то произошло?
— Ира, слушай меня внимательно, — быстро произнес он, а сам подумал: «Если в кабинете стоит подслушивающее устройство, эти люди будут знать все». — Я тебе перезвоню минут через десять.
— Что-нибудь случилось?
— Потом все объясню. — Он положил трубку.
Выйдя из кабинета, Максим запер дверь, тщательно опечатал, подумав немного, вытащил из кармана сигаретную пачку, оторвал крохотный кусочек фольги и засунул в узкую щель между дверью и косяком. Если кто-нибудь в его отсутствие войдет в кабинет, фольга выпадет.
Спустившись на первый этаж, Максим вошел в конторку дежурного. Скучающий прапорщик благодушно кивнул:
— Хорошая погода сегодня, Максим Леонидович.
Максим повернулся к нему, порылся в памяти, пытаясь вспомнить имя, но не вспомнил и сказал:
— Слушай, друг, выйди на пару минут, мне позвонить нужно.
Подобное обращение было настолько не свойственно для Максима, что прапорщик от удивления приоткрыл рот.
— То есть в смысле… — начал он.
— В смысле, выйди! — рявкнул Максим.
— Ага, понял. — Прапорщик выскочил, плотно прикрыв за собой дверь.
Максим вновь набрал домашний номер. Ему не пришлось ждать даже секунды, видимо, в квартире только начал звенеть звонок, а Ирина уже схватила трубку.
— Максим, что случилось? — Теперь в голосе жены он услышал тревогу.
— Так, Ира, ни о чем не спрашивай. Быстро собирай вещи… А впрочем, не нужно ничего собирать. Хватай Сережку, поезжай на вокзал и отправляйся к маме.
— Что случилось, Максим? — Ирина, похоже, начала паниковать.
— Так, Ирк, только без паники, — оборвал Максим зарождающуюся истерику. — Пока все в порядке, но не знаю, как дела пойдут дальше. Намечаются большие перестановки, поэтому ни о чем не спрашивай. Вернешься, расскажу. Это ненадолго, дня на два, не больше. Значит, бери Сережку и на вокзал. Только билеты не покупай в кассе, отправляйся сразу к проводнику. Соври что-нибудь, скажи, что паспорт забыла, заплати, сколько запросит. А как все уляжется, я тебе позвоню.
— Что, очень серьезно? — вдруг тихо, совсем упавшим голосом спросила жена.
— Серьезно, Ира. Серьезней не бывает, — ответил Максим. — Но сейчас не надо задавать вопросов, хорошо? Просто бери сына и уезжайте. Сюда не звони. Я сам позвоню.
Женщина помолчала, затем выдохнула:
— Ты только смотри осторожней, себя береги.
— Да ну, Ира, ты о чем? — деланно засмеялся Максим. — Ведь взбредет же такое в голову. Успокойся, ничего со мной не случится. Это я так, для перестраховки. Скорее всего ничего и не будет, но знаешь, на душе все-таки полегче.
— Хорошо. — Ирина помолчала секунду и спросила: — С сыном поговоришь?
— Извини, времени в обрез. Все, пора. Не мешкай ни секунды, уезжай прямо сейчас. Бери Сережку и давай.
Мать Ирины, любимая теща Максима, жила в Киеве, и он надеялся, что там жену и сына вряд ли сумеют достать. По крайней мере у противника не будет времени устраивать спектакли с похищениями и прочими вещами. Другое дело тут.
Он вышел на улицу, плюхнулся в «Волгу» и захлопнул дверцу.
— Куда ехать, товарищ полковник? — спросил Паша, нажимая на педаль газа.
— Давай-ка, браток, для начала в госпиталь.
— В наш? — поинтересовался водитель.
