Велосипедист нахмурился:
— Да ты че, братан, не здешний, что ли? Правда, что ли, заплутал?
— Правда, правда, — теряя пришибленно-развязный тон поторопил Алексей. — Какой здесь город- то?
— Ну, город… Шахтинск город. Но это пятнадцать верст. А хочешь, садись, я тебя за «чирик» на багажнике довезу, — сострил помятый и заржал хрипло.
— Шахтинск, говоришь?
— А в другую сторону — Гуково, но тот поменьше. И Каменск. Тоже верст девяносто.
— И скоро электричка на этот Шахтинск?
— Электричка? Кто же ее знает? Кабы ты время сказал…
Алексей посмотрел на часы:
— Пять минут пятого.
Глаза помятого внезапно загорелись странным, живым, осмысленным блеском.
— Классные часики у тебя, братан, — восторженно проворчал он. — Слушай, на хрен тебе этот Шахтинск? Давай твои тикалки пихнем, возьмем пару фуфырей, вмажемся. Пойдем ко мне, посидим. Да ты не дрейфь, — принялся уговаривать он, мгновенно оценив выражение лица собеседника. — Есть у меня тут один кореш, он, гадом буду, за твои часики семидесятник отстегнет. Как с куста. Возьмем парочку белянского, по литрушке, вмажем, посидим, за жизнь побазарим.
— Не, братан, побегу я, — ответил Алексей и торопливо зашагал в указанном направлении.
— Ты че, жмот, что ли? — беззлобно поинтересовался велосипедист. — Да ладно, кореш, погоди.
— Все, отец, некогда, — Алексей обернулся.
— Ну, как знаешь, братан! — гаркнул ему в спину помятый. — Ты беги, беги, электричка-то через четыре минуты. Если поторопишься, успеешь.
«Два квартала до поворота да там еще четыре дома», — прикинул Алексей. Времени действительно оставалось впритирку. Он ускорил шаг, а затем и вовсе перешел на бег. Проскочил первый перекресток, за ним второй, и, повернувшись вправо, увидел вдруг метрах в ста пятидесяти знакомую плечистую фигуру. Убийца всматривался в заросли кустарника в чьем-то саду. Ждать было некогда. Алексей метнулся, наплевав на осторожность, через перекресток, задыхаясь от быстрого бега и волнения.
«Заметит, — билось в голове. — Сейчас повернет голову и заметит».
Плечистый еще некоторое время наблюдал за маячащей во дворе за кустами фигурой, пока та не
вышла на свет и не оказалась восемнадцатилетним парнем, одетым в джинсы, высокие кроссовки и кожаную куртку. С Алексеем мальчишка не имел абсолютно ничего общего.
Убийца вздохнул, оглянулся через плечо назад, затем посмотрел вперед. Проделал он это как раз в тот момент, когда Алексей нырнул за штакетник на противоположной стороне улицы. Неторопливо, внимательно оглядывая дворы, здоровяк пошел дальше, а Алексей, за десять секунд долетев до описанного велосипедистом дома с красными ставнями, повернул направо.
И тут услышал далеко за спиной полный надежды вопль:
— Эй, братан, а может, все-таки передумаешь?
Убийца тоже услышал крик и ускорил шаг. У перекрестка они столкнулись: высокий плечистый парень в темном пальто и пробуксовывающий на каждой колдобине велосипедист.
— Стоять, — скомандовал плечистый.
«Спортсмен» моментально остановился. Спроси его сейчас, почему, не смог бы ответить. Но категоричность тона мгновенно навела его на мысль о том, что с этим амбалом лучше не шутить. Можно и по морде схлопотать.
— Да запросто. Чего такое, братан? — озадаченно поинтересовался велосипедист. — Чего случилось? Пожар, что ли?
— Я ищу человека в старом пальто и старых брюках. Высокий, вот такой, — убийца поднял руку, показывая примерный рост Алексея.
— А на руке часы классные такие, да? — осклабился велосипедист. — Командирские?
— Возможно, — коротко ответил убийца. — Ты видел его? Куда он пошел?
Велосипедист смерил амбала взглядом, решая, говорить тому правду или нет. Уж больно собеседник на мента похож. А с ментами, естественно, дел у его брата быть не может. Какие, в натуре, могут быть дела, если эти волчары поймают и палками лупят? Да все, суки, побольнее норовят. По почкам да по голове. Тварюги позорные.
Заметив сомнение в глазах велосипедиста, убийца вдруг протянул руку и неожиданно цепко впился крепкими пальцами в худое, жилистое горло. Наклонился к пахнущему перегаром и луком лицу «спортсмена» и выдохнул тихо и жутко:
— Куда он пошел?
— Ну, так знамо куда, — прохрипел забулдыга, чувствуя, как вылезают из орбит глаза. — На станцию, — хватка немного ослабла, и «спортсмен» задышал жадно, широко открывая рот, но все же не преминул спросить: — А чего такое-то, начальник?
— Где станция? — не ответив на вопрос, тем же тоном поинтересовался плечистый.
Велосипедист ощутил, как вдоль хребта у него побежал холодок. «Глаза у мента — не дай божок», — решил он. Страшные какие-то, пустые, будто и нет в них ничего. Нечеловеческие глаза.
— Где станция? — повторил убийца, вновь усиливая хватку.
— Так вон, прямо, — ответил велосипедист, чувствуя, как стальные пальцы все сильнее сжимают его шею. — На следующем повороте направо. Через мостик. Четыре двора, и там.
— Если соврал, убью, — буркнул плечистый, но пальцы разжал, вытащил из-под пальто рацию и сообщил: — «Тройка» — для всех. На станции.
— Понял, «тройка», — прозвучало из динамика.
Убийца спрятал рацию и побежал следом за Алексеем.
Велосипедист с шумом втянул воздух, помассировал шею и покрутил головой.
— Во, сучара, — прошептал он, глядя в спину удаляющемуся здоровяку.
Не раздумывая больше ни секунды, забулдыга развернул велосипед и торопливо покатил обратно, к собственному двору. «Ну на хрен, — думал он. — Лучше сегодня дома посидеть. На крайняк, можно и к соседу сходить. Жмот он, конечно, но до завтра пузырьком небось ссудит». Помятый остановился у калитки и принялся заталкивать велосипед обратно во двор. Педаль снова застряла в щели между калиткой и штакетником, и помятый, матерясь, принялся налегать на седло, стараясь компенсировать ущербность мыслей избытком силы. В эту секунду ему на плечо легла чья-то рука. Забулдыга обернулся и похолодел. Перед ним стоял здоровый парень, почти точная копия первого, если не считать румянца на щеках. Строго говоря, боевики Сулимо внешне мало чем походили друг на друга. Можно даже сказать, они вообще не были похожи. За исключением фотографично одинакового телосложения и глаз. Но именно глаза и заметил помятый в первую очередь. Одинаковые: бездумно-холодные, бездонные.
— Во, бля, — прошептал он и безвольно опустился на багажник «минскача».
«Ну все, едрена-матрена, — мысль плеснулась, как вялая скользкая рыба в алкогольном дурмане. — Сейчас убивать будет, волчара. Не догнали они, что ли, этого, с часами-то?»
— Я ищу человека, — начал румяный знакомо и добавил: — Опасного преступника.
— Знаю, — кивнул помятый, с трудом переводя дух и унимая дрожь в коленях. — На станцию он пошел. Я уже первому милиционеру сказал.
— Где станция?
«Даже тон у них одинаковый, — подумал велосипедист. — Ну совсем, блин, как в инкубаторе».
— Так прямо. Ваш… этот… товарищ не предупредил по рации, что ль? Перейдешь через перекресток, дойдешь до следующего, дом с красными ставнями, свернешь направо и через мостик, а там четыре дома и станция.
«Сейчас скажет: «Если соврал, убью», — подумал велосипедист, но румяный произнес вовсе не это.
Он подумал долю секунды и буркнул:
— Спасибо, — а затем повернулся и побежал к перекрестку.
— Шел бы ты в ж…у со своим спасибом, — беззвучно прошептал велосипедист и что было сил пнул
