получила возможность засунуть голову в коробку переговорного устройства.
— Слушаю вас, — послышался приятный голос.
— Представительство понтифекса. Бюро утверждения завещаний, — без запинки проговорила Иньянна.
— В списках нет такого бюро.
Иньянна нахмурилась:
— Тогда представительство понтифекса.
— Стрелейн, Родамаунтский бульвар, 853.
Испытывая не совсем понятную тревогу, она купила билет на паром до Стрелейна: одна крона двадцать мерок. У нее теперь оставалось ровно два реала; этого должно было хватить на несколько недель жизни в этом городе, где все, похоже, очень дорого. А что потом? «А потом я поселюсь в Ниссиморнском окоеме», — бодро сказала она себе и перешагнула с причала на паром. Но мысль о том, почему адрес Бюро утверждения завещаний мог оказаться не внесенным в список учреждений, не выходила у нее из головы.
День уже клонился к вечеру. Паром, испуская хриплый свист, плавно отошел от причала. Иньянна вцепилась в поручни и с удивлением вглядывалась в город, раскинувшийся на далеком берегу. Сверкающие белые башни с плоскими крышами, постепенно, ярусами, взбирались на нежно-зеленые холмы, ограничивавшие горизонт на севере. Возле широкого трапа, ведущего на нижние палубы, стоял стенд с картой. Стрелейн оказался центральным районом города и располагался прямо напротив пристани, от которой отошел паром, — это и был Ниссиморн. Чиновники понтифексата сказали ей, что ее особняк находится на северном берегу и называется Ниссиморнским окоемом потому, что из него открывается вид именно на Ниссиморн; значит, он должен быть именно в Стрелейне, возможно где-то в районе леса, покрывавшего берег на северо-востоке. Гимбелук, западный пригород, отделялся от Стрелейна безымянным притоком, через который было перекинуто множество мостов; Истмой лежал на востоке; с юга впадала река Стейч, почти такая же большая, как Зимр, и города по его берегам назывались…
— Ты здесь впервые? — Это вновь оказалась девушка с бледно-сиреневыми волосами.
Иньянна нервно улыбнулась:
— Да. Я из Велатиса. Деревенщина, можно сказать.
— Похоже, что ты боишься меня.
— Я? Неужели?
— Я тебя не укушу. И даже не стану тебя обманывать. Меня зовут Лилойв. Я воровка с Большого базара.
— Ты сказала, воровка?
— Это почетная профессия в Ни-мойе. Хотя муниципалитет и не выдает нам лицензий, но все же не слишком вмешивается в наши дела. Ну, а у нас есть свои собственные порядки, как в любой утвержденной гильдии. Я была в Лагомандино, продавала краденое моему дяде. А ты что, считаешь себя слишком хорошей для того, чтобы разговаривать со мной, или просто очень застенчивая?
— Ни то и ни другое, — ответила Иньянна. — Но я очень долго путешествовала одна и отвыкла от разговоров с людьми. Я задумалась. — Она заставила себя улыбнуться. — А ты на самом деле воровка?
— Да. Но не карманница. Очень уж у тебя встревоженный вид! И все же как тебя зовут?
— Иньянна Форлана.
— Красивое имя. Я никогда еще не встречала ни одной Иньянны. И ты проехала аж от Велатиса до самой Ни-мойи? Зачем?
— Чтобы получить наследство, — прямо ответила Иньянна. — Собственность внука сестры моей бабушки. Поместье на северном берегу, известное как Ниссиморнский окоем…
Лилойв захихикала, попыталась сдержать смех, отчего ее щеки раздулись, закашлялась и хлопнула себя ладонью по губам в приступе неудержимого смеха. Но она все же смогла почти сразу же пересилить себя, и насмешка на ее лице сменилась жалостью.
— Если это так, то, значит, ты принадлежишь к семейству герцога, и я должна просить у тебя прощения за то, что так нахально разговаривала с тобой.
— Семейству герцога? Нет, конечно нет. С чего ты это взяла?
— Ниссиморнский окоем принадлежит Калейну, младшему брату герцога.
Иньянна покачала головой:
— Нет. Сестре моей бабушки…
— Бедняжка, да шарить по твоим карманам нет никакого смысла. Кто-то уже успел их обчистить!
Иньянна прижала к груди чемоданчик.
— Нет, — заметив ее смятение, поправилась Лилойв. — Вероятнее, что ты тронутая, раз считаешь, что унаследовала Ниссиморнский окоем.
— Я видела бумаги с печатью администрации понтифекса. Два человека из Ни-мойи лично доставили их в Велатис. Я, возможно, не слишком прыткая деревенская девчонка, но все же не такая дура, чтобы решиться на такую поездку, не имея серьезных доказательств. Да, у меня были подозрения, но я видела документы. Я уплатила пошлину за право наследования титула! Это стоило двадцать реалов, но бумаги были в полном порядке!
— И куда ты собираешься идти, когда попадешь в Стрелейн?
— Я не думала об этом… Наверное, в гостиницу…
— Побереги свои кроны. Они тебе еще потребуются. Устроишься у нас, на базаре. А утром поговори с имперскими прокторами. Вдруг они смогут помочь тебе вернуть хотя бы часть потерянного?
Мысль о том, что она оказалась жертвой мошенников, с самого начала жила в сознании Иньянны, словно басовитый гул, чуть слышно пробивающийся сквозь звуки прекрасной музыки, но она не желала слышать этот гул, и даже теперь, когда он сменился оглушительным ревом, она заставила себя верить в свое счастье. Эта невзрачная маленькая базарная девчонка, по ее собственному признанию, профессиональная воровка, несомненно, обладала чрезмерно развитой недоверчивостью, как это и должно быть свойственно тому, кто живет в вечном противоречии с враждебной вселенной, и потому видела мошенничество и недоброжелательность повсюду, возможно даже там, где их и близко не было. Иньянна знала: легковерие могло вовлечь ее в ужасную ошибку, но было бессмысленно начинать жаловаться, когда еще ничего не случилось. Ведь могло же в конце концов оказаться, что она все-таки имела какое-то отношение к фамилии герцога, а может быть, Лилойв напутала насчет владельцев Ниссиморнского окоема. Ну, а если она и в самом деле прибыла в Ни-мойю, поддавшись на обман, и все ее последние кроны истрачены без толку, то по крайней мере она находилась теперь в Ни-мойе, а не в Велатисе, и это само по себе было причиной для радости.
Когда паром приблизился к причалу Стрелейна, Иньянна смогла получить первое представление о центре Ни-мойи вблизи. Ослепительно белые башни стояли почти у самого края воды, поднимаясь к небу так резко и круто, что казались неустойчивыми, и было трудно понять, почему они не сваливались в реку. Начало темнеть. Повсюду зажигались огни. Иньянна взирала на великолепие города со спокойствием лунатика. «Я пришла домой, — раз за разом повторяла она себе. — Я дома, этот город — мой дом, я чувствую, что попала домой». И все равно она следила за тем, чтобы не отстать от Лилойв, когда они через толпу местных жителей пробирались с пристани на улицу.
У ворот речного вокзала стояли три огромные металлические птицы со сверкавшими — наверное, из драгоценных камней — глазами: гихорн с распахнутыми широкими крыльями, большой глупый длинноногий хазенмарл и еще одна (Иньянна такой не знала), с огромным, изогнутым наподобие серпа клювом, под которым свисала кожистая сумка. Механические фигуры медленно двигались, покачивая головами, взмахивая крыльями.
— Эмблемы города, — не дожидаясь вопроса, объяснила Лилойв. — Ты будешь встречать этих дурацких истуканов повсюду! И у всех вместо глаз будут драгоценные камни.
— И никто их не украдет?
— Хотела бы я набраться смелости на это. Я могла бы легко забраться туда и выковырять их. Но говорят, что за этим последует тысяча лет непрерывных бедствий. Метаморфы снова восстанут и прогонят нас, башни обрушатся, ну и тому подобная чепуха.
