вдвое старше Иньянны, хрупкого телосложения с тонкими напряженно сжатыми губами и мягкими чертами лица. Все трое были одеты с таким великолепием, что Иньянна мысленно съежилась, представив себе, как же убого она должна выглядеть со стороны. Дюранд Ливолк не спеша, но быстро поднялся с места и сделал несколько шагов навстречу Иньянне.
— Вы сегодня кажетесь еще прекраснее, чем вчера. Прошу, знакомьтесь. Мою спутницу зовут леди Тисиорна. А это…
Худощавый поднялся на ноги.
— Я Калейн Нимойский, — просто сказал он мягким чуть хриплым голосом.
Иньянна почувствовала смущение, но лишь на несколько секунд. Она-то думала, что понравилась гофмейстеру герцога и он пригласил ее для себя, а теперь поняла, что Дюранд Ливолк просто-напросто хотел предложить ее брату герцога. От этой мысли в ней на мгновение вспыхнуло негодование, впрочем, оно тут же угасло. Стоит ли возмущаться? Разве у многих молодых женщин Ни-мойи была возможность пообедать на Нарабальском острове в обществе брата герцога? Если кто-то подумает, что ею воспользовались, — ну и что из того?
А лично она постарается в ответ тоже воспользоваться выпавшим на ее долю шансом.
Для нее было приготовлено место рядом с Калейном. Она села, и тот же самый вруун немедленно притащил поднос с бокалами, в которые были налиты какие-то незнакомые ей напитки, блестевшие разными цветами, переливавшимися и, казалось, светившимися. Она взяла бокал наугад; его содержимое имело аромат горного тумана, а сделав глоток, она сразу же почувствовала, что щеки и уши начали покалывать микроскопические иголочки. Послышался негромкий шум дождя, поливавшего широкие глянцевые листья деревьев и лиан, но не попадавшего на обедающих. Богатая тропическая растительность этого острова — Иньянна уже знала это — поддерживалась частыми искусственными ливнями, имитировавшими климат Нарабаля.
— У вас есть здесь любимые блюда? — спросил Калейн.
— Я предпочла бы, чтобы вы заказали для меня что-нибудь на ваш вкус.
— Как вам будет угодно. Судя по вашему акценту, вы не из Ни-мойи.
— Из Велатиса, — ответила она. — Я приехала сюда только в прошлом году.
— Мудрый поступок, — заметил Дюранд Ливолк. — И что же подвигло вас на это?
Иньянна рассмеялась:
— Думаю, что лучше расскажу эту историю в другой раз, если выдастся такая возможность.
— Ваш акцент очарователен, — заметил Калейн. — Мы нечасто видим здесь обитателей Велатиса. Это на самом деле красивый город?
— Я бы так не сказала, мой господин.
— Он разместился в самом сердце Гонгарских гор… Наверное, эти огромные вершины, возвышающиеся со всех сторон, очень красивы.
— Вполне возможно. Но одни приезжают куда-то издалека, чтобы восхищаться пейзажами, а другие проводят среди них всю свою жизнь. Возможно, даже Ни-мойя рано или поздно начинает казаться скучной тому, кто вырос здесь.
— И где вы живете? — спросила Тисиорна.
— В Стрелейне, — ответила Иньянна. А затем, почувствовав неудержимое желание созорничать — видимо, потому, что выпитое спиртное уже начало действовать на нее, — добавила: — На Большом базаре.
— На Большом базаре? — удивленно откликнулся Дюранд Ливолк.
— Да. Под рядом торговцев сыром.
— И по какой же причине вы решили поселиться именно там? — продолжала допытываться Тисиорна.
— О, — беззаботно ответила Иньянна, — конечно, для того, чтобы быть поближе к рабочему месту.
— В ряду торговцев сыром? — сказала Тисиорна; в ее голосе явственно прозвучал ужас.
— Вы не поняли меня. Я работаю на базаре, но не торгую. Я воровка.
Слово, сорвавшееся с ее языка, произвело эффект молнии, ударившей в горную вершину. Иньянна заметила, как Калейн изумленно взглянул на Дюранда Ливолка, а тот ответил ему таким же обескураженным взглядом и даже изменился в лице. Но она сидела за столом с аристократами, которые воистину по-аристократически умели владеть собой. Калейн первым оправился от удивления.
— Я всегда был уверен, что для этой профессии требуется дарование, ловкость и сообразительность. — Он прикоснулся своим бокалом к бокалу Иньянны. — Я приветствую вас, воровка, которая прямо говорит о том, чем она занимается. В этом видна честность, которой очень недостает многим другим.
Вновь появился вруун; на сей раз он принес большую фарфоровую чашу, наполненную бледно- голубыми с белыми пятнами ягодами, казавшимися восковыми. Иньянна знала, что это токка, очень любимая нарабальцами. Говорили, что она заставляет кровь бежать быстрее и разжигает страсть. Она взяла из чаши несколько ягод; Тисиорна кончиками пальцев выудила одну, Дюранд Ливолк взял почти полную горсть, а Калейн еще больше. Иньянна заметила, что брат герцога ел ягоды вместе с семечками; она слышала, что это усиливает их действие. Тисиорна семечки выплюнула — Дюранд Ливолк криво усмехнулся, заметив это. Иньянна решила не следовать примеру Тисиорны.
Затем последовали разные вина, и приготовленная с пряностями рыба, и устрицы, плавающие в собственном соку, и блюдо с какими-то неведомыми ей мелкими разноцветными грибами мягких пастельных оттенков, и увенчал все целиком зажаренный ароматный окорок огромного билантуна — такие водятся лишь в лесах к востоку от Нарабаля, сказал Калейн. Иньянна ела понемногу, пробуя от каждого блюда. Ей казалось, что так будет разумнее. Через некоторое время появились несколько скандаров- жонглеров; они принялись выделывать непередаваемые чудеса с факелами, ножами и топорами, а все четверо обедающих от души аплодировали им. Калейн бросил нескладным с виду четвероруким артистам сверкающую монету — пять реалов, с изумлением увидела Иньянна. Потом снова пошел дождь, и на них точно так же не попало ни капли; потом принесли другие напитки, после чего Дюранд Ливолк и Тисиорна с изысканной учтивостью попрощались и ушли, оставив Калейна и Иньянну наедине в туманном полумраке.
— И вы на самом деле воровка? — спросил Калейн.
— На самом деле. Но этим я занимаюсь недавно. В Велатисе у меня был магазин.
— А затем?
— Я лишилась его, попавшись на обман, — ответила она. — Оказалась без гроша в Ни-мойе, мне нужно было чем-то заняться, и я присоединилась к ворам, которые показались мне разумными и доброжелательными людьми.
— А сейчас вы попали к куда более крупным ворам, — сказал Калейн. — Это не тревожит вас?
— Значит, вы считаете себя вором?
— Я занимаю высокое положение только благодаря случайности рождения. Я не работаю, разве что изредка помогаю брату, когда ему что-то нужно. Я живу в великолепии, недоступном человеческому воображению. Ничего этого я не заслужил. Вы видели мой дом?
— Я очень хорошо его знаю. Конечно, снаружи.
— А не согласились бы вы этой ночью осмотреть его изнутри?
В голове Иньянны промелькнула мысль о Сидоуне, ожидавшем ее в комнате с белеными стенами под рядом торговцев сыром.
— Охотно, — сказала она. — А когда я увижу его, то расскажу вам небольшую историю обо мне самой, о Ниссиморнском окоеме и о том, почему я оказалась в Ни-мойе.
— Уверен, что это будет чрезвычайно интересно. Ну что, пойдемте?
— Да, — согласилась Иньянна. — Но, надеюсь, вам не составит труда сначала ненадолго завезти меня на Большой базар?
— У нас впереди целая ночь, — сказал Калейн. — Нам некуда торопиться.
Появился одетый в ливрею вруун и, светя под ноги фонарем, проводил их через похожий на джунгли сад к причалу, возле которого ожидал частный паром. На нем они переправились в город, где их встретила
