застёгивать ею пуговицы. Глаза, воспалённые от встречных потоков ветра и пыли слезились и не выдерживали яркого африканского солнечного света, доставляя болезненные ощущения.
Да и нашим «Уралам» достался нелёгкий путь. Не у каждого мотоцикла такая необычная судьба. Они уже прошли пять климатических поясов, встречая на своём пути холод, снег, лёд, высокие горы, ливни, жару, песок Сахары, Намиба и Калахари, который забивался в их моторы, в их фильтры. Наши стальные кони здорово опылились Африкой вместе с нами: обветрились, окрепли, и конечно же, изменились. Как я буду теперь привыкать к будничным делам дома? Что меня ждёт? Сейчас дома куча долгов, нестабильность и неопределённость с личным жильём! И в самом деле — у меня даже нет своего дома, вот это да! Но человек должен что-то выбирать, или дорогу или достаток!
Дорога даёт энергию, чистоту мыслей и поступков. Даёт опыт, впечатления и краски, необходимые мне как художнику, всё это и является моим подлинным богатством. В голове, как на сказочном вернисаже, складывается множество красивых картин и сюжетов. А я — обладатель этих необыкновенных красок.
Ничего достойного, чтобы быть отмеченным, за эту ночь перед финишем, не произошло. С рассветом, в приподнятом настроении, которое ещё лёжа в палатке нам внушил мой брат Сергей, наскоро собравшись, горя желанием поскорее добраться до Виндхука, мы взялись за мотоциклы. Но «Урал» с коляской не заводился. Оказался неисправным коммутатор в системе зажигания. Не теряя времени, Володя взялся за устранение поломки, а я и Сергей, ожидая завершения ремонта, делали дневниковые записи.
Чуть позже, уже перед самым Виндхуком, где-то в 40 км от столицы, стрельнула камера на том же «Урале». Дело в том, что запас покрышек, взятый нами в Москве, давно закончился, и мы ехали на стёртых почти до дыр шинах. Меняли их одну на другую в надежде хоть как-нибудь дотянуть. Когда такое увидели виндхукские байкеры, то были, конечно, очень удивлены.
Возможно, эта задержка на пути к Виндхуку, не случайна. Не успели мы въехать в столицу, как сразу же были замечены одним мотоциклистом, в котором приобрели хорошего друга на этом краю Африки. Шон Найде, намибийский ковбой, так он именовал себя, и ещё байк-доктор, потому что «лечил» мотоциклы. Шон был потомком тех голландских переселенцев-буров, которые появились здесь с 18 века — с начала колонизации юга континента. Никогда не выезжавший за пределы Намибии и ЮАР, Шон был заядлым мотоциклистом, и также, как основная масса мотоциклистов любых стран, любил рок-музыку. Надо ли добавлять, что и мы тоже к ней неравнодушны!
В мастерской Шона на окраине Видхука, мы прожили целую неделю. Для нас это были незабываемые моменты, для Шона же наше вторжение в его относительно спокойную жизнь было настоящим событием. Мы вечерами катались по Виндхуку, производя изрядный шум на трёх тяжёлых мотоциклах, а после слушали музыку настоящей рок-группы, которая репетировала в свободном боксе, тут же, в мастерской Шона. Он сам неплохо пел и играл на гитаре, устраивая нам свои небольшие концерты.
Шон был под впечатлением от русской техники и решил — во что бы то ни стало приобрести «Урал» с коляской. Стёртую шину он повесил у себя на стене, а в середине поместил наши фотографии. В своём доме он предоставлял нам возможность жить сколько угодно, уговаривал — оставайтесь, а-а-а! — ребята! — так бывало у нас несколько раз в разных странах мира.
Тем временем мы пытались сделать визы в ЮАР. Но с ужасом узнали, что на их получение нужно потратить целый месяц. Что за напасть! А жаль! До южной оконечности Африки оставались какие-то 1400 км да ещё по отличной дороге. Значит, в Намибии будем объявлять финиш!
Оставалось только наездить по Намибии эти недостающие километры. Но и достичь вод Атлантики — это было для нас не менее замечательно! Неужели переход скоро будет закончен, и мы не будем чувствовать дорогу, не будем каждую ночь ставить палатку, отдыхать после напряжённого дня возле костра, встречать рассветы и каждодневно наблюдать закаты. Мы были всё время на воздухе, на лоне природы, а должны будем теперь снова окунуться в другую жизнь, пусть и на какое-то время, потому что мы не собираемся останавливаться, но сейчас так нелегко привыкать снова к будничным ритмам.
Решили съездить к побережью Атлантического океана, чтобы соединить, таким образом, после Индийского, два океана. В этот момент размышлений, мы находились в Российском посольстве, к нам туда приехал воодушевлённый Шон, достал деньги из сумки и заявил, что «Урал-соло» хочет купить мотоклуб «Пустынные волки», а «Урал» с коляской — он сам. Шон продал свой японский чоппер, чтобы только стать владельцем российского «Урала» — вот так! Этих Денег нам должно было хватить на авиа-перелёт домой.
Дорога к Атлантике шла всё время по пустынной местности через городки Окахандью, Карибиб, через провинцию Эронго. Нам хотелось увидеть пустыню Намиб, которую омывает Атлантический океан. В Свакомпунд мы приехали уже поздно вечером, стремясь скорее к его набережной.
Пустыня Намиб — одна из самых суровых пустынь в мире. Она протянулась полосой от реки Оранжевая до Мосамедиша в Анголе, шириной около 200 километров. Её резкое отличие от соседней пустыни Калахари, заключается в исчезающе малом количестве осадков, а также полным отсутствием растительности. Только в пустыне Намиб можно увидеть самые большие барханы в мире, достигающие в высоту 300 метров.
Западные берега Африки славятся густыми туманами, об этом упоминали ещё португальские моряки, первыми достигшие этих мест. Образованию туманов способствует холодное антарктическое Бенгальское течение, идущее от мыса Доброй Надежды, которое охлаждает океанские воды у западных берегов Африки. На них наталкиваются тёплые ветра с востока летящие из пустныи — вот и возникает почти постоянный туман. Он окутывает всё побережье, это очень интересное зрелище. А ещё восточные сухие ветра, преобладающие в этих районах, тревожат вершины барханов, поднимая маленькие вихри, и ещё более усиливают впечатления от созерцания огромных дюн на фоне необозримого океана.
Пустыня всегда способствовала развитию широкой мысли и углублению в самого себя, а когда к тому же видишь перед собой величавый океан, в который как бы переходит, трансформируется суша, то ощущаешь невообразимый душевный подъём.
Ночь мы провели севернее Свакомпунда, недалеко от места называемого, Берегом Скелетов. Своим названием берег обязан множеству ржавых кораблей выброшенных на песок. Первым из европейцев достиг юго-западных берегов Африки португальский капитан Бартоломеу Диаш, в конце XV века, доказавший, что Африка вовсе не срастается с какой-то Неизвестной Землей на юге — так мыслилась тогда Антарктида. Каравеллы, бросившие якоря у пустынного побережья, нашли здесь только пески и покрытые щебнем равнины, а также нашли низкорослых полуголых людей с коричневым цветом кожи. Это были бушмены — древний народ, ныне почти вымерший.
Места эти были неудобны для кораблей, которые стали появляться здесь всё чаще и чаще — тут нельзя было пополнить запасы воды и провианта. Потому и колоний, поселений, портов на этих берегах не возникло.
Созерцание пустых прибрежных песчаных дюн необычайно увлекает и захватывает воображение. Иногда мне слышался долетающий из темноты скрип уключин, плеск вёсел, шум разбивающейся о форштевень шлюпки волны, слышались голоса моряков тех эпох, что давно канули в глубину прошлого. Океаны хранят в себе тайны всех людских деяний и свершений.
Вот и подошло время прощаться с Африкой, здесь на берегу Атлантического океана, под мерный шум прибоя, под древнюю и смелую песню, которую, завывая, неустанно поёт ветер. Глядя вдаль бескрайних вод, я не мог понять и измерить весь свой предстоящий путь. Но я знаю, точно знаю, я ещё сюда вернусь!
Часть 6
