Люциус Малфой не читал газету. Он держал ее в руке, невидяще глядя перед собой.
— Мы вернулись, — хмуро сказал он. — Слава Мерлину. Какая-то сволочь опять запустила Хронотрон, — он уставился в газету и отшвырнул ее в сторону: газета была двухнедельной давности.
— Где Гилли? — оглянулся по сторонам Драко.
— Обедать собираешься? — невыразительным голосом сказал Люциус.
Драко мотнул головой.
— Где Гилдерой? — с тревогой спросил он.
Люциус поднял на сына неулыбающийся взгляд.
— Там, где ему и положено быть.
— Где это ему положено быть? — с недоумением переспросил Драко, пытаясь разгадать странное выражение на лице отца.
— В Мунго.
— В Мун… Где? — задушенным голосом спросил Драко.
— А ты не знал? Да он там уже три года лежит, если не больше! — с неожиданной злостью сказал Люциус. — Забудь, кто он, что он, и как его зовут!
Драко посмотрел на отца широко раскрытыми глазами. Его лицо вдруг стало пепельно-серым, в остановившемся взгляде была пустота. Двигаясь как пьяный, он поплелся к двери, зацепил плечом дверной косяк, споткнулся и вышел из комнаты.
— Драко! — окликнул его отец.
Ответом было молчание. Затем Люциус услышал легкий хлопок аппарации, и вновь наступила тишина.
*****
Драко взлетел на пятый этаж и с колотящимся сердцем остановился у двери с надписью «Палата Януса Тики». Наконец, решившись, он толкнул дверь и вошел.
Он увидел его сразу. Этот Гилдерой Локхарт был не похож на того, которого он знал, — загорелого, веселого и жизнерадостного. На постели лежал бледный человек с ввалившимися потухшими глазами и бессмысленным выражением лица. Даже золотые кудрявые волосы казались тусклыми.
Драко бросился к нему и обнял, дрожа странной мелкой дрожью. У него тряслись руки, ноги, даже губы.
— Гилли… Гилли! — он окликнул его несколько раз, но все было бесполезно, — мужчина смотрел сквозь Драко, будто тот был прозрачным.
— Ты меня слышишь? Гилли, не смотри так, какого черта ты так смотришь, — Драко схватил его за руки и попытался встряхнуть. — Это я, Драко, пожалуйста… — он не знал, о чем просит, до боли сжимая его руки в своих.
Гилдерой Локхарт вдруг улыбнулся — далекой и отстраненной улыбкой.
— Меня зовут Гилдерой Локхарт, — тихо сообщил он.
— Гилли, я тебя отсюда заберу, — сказал Драко, стуча зубами. — Ты здесь лежать не будешь. Ты выздоровеешь и все вспомнишь. Скажи, что ты слышишь меня, Гилли!
Локхарт опять посмотрел сквозь него, будто видел что-то, чего не видел Драко.
— Звезды погасли, и месяца нет,
Плачет в ночи козодой.
Темной дорогой, бесшумной тропой
Тихо бреду я домой.
Где же мой дом, где мой сад под окном,
Где фонаря теплый свет?
Нет ничего, только лес лишь кругом
Хмуро встречает рассвет.
Может, тот дом мне приснился во сне,
Свет из окна и камин…
Может быть, всё только кажется мне,
Я в темноте. Я один.
Нет очага, и никто не придет
Греться со мной у огня.
Снятся глаза чьи-то серые мне,
Словно зовут и манят.
Нет, это всё только сказочный сон,
