рассыпались по полу. Ковер поглотил лужу.
— Отец, — повторил Лорд Марволо. — Папаша, — сказал он. Лицо его исказилось гримасой, похожей на смех. — И что я должен теперь делать, по-твоему? Пуститься на радостях в пляс? Запеть тирольскую песню?
Он встал и показался сжавшейся в комок девочке еще выше ростом.
— Да, я любил твою мать. Но она умерла, — жестко сказал он. — Том Риддл, любивший Леа Лаваль — умер. Том Риддл был глуп. На редкость глуп.
Он прошел по гостиной мягкой походкой хищника.
— Сыновья и дочери нужны простым смертным. Эти глупцы полагают, что это делает их бессмертными. Теряют время на воспитание себе подобных, думая, что что-то останется после их смерти в этих детях. Они не знают другого бессмертия, кроме этого — бессмертия вечно плодящихся кроликов. Это бессмертие рабов. А я — свободен.
Он посмотрел на Терезу холодным и спокойным взглядом.
— Я практически бессмертен, — сказал он. — Мне нет нужды цепляться за родственные связи. Что тебе нужно от меня, девочка? Силы? Славы? Власти? Галеонов? У меня есть все.
— Мне от вас ничего не нужно, — сказала Тереза. К ней вдруг вернулся голос.
— Тогда я тебя не держу, — пожал плечами Лорд. — Есть только одна вещь, которую я могу для тебя сделать, — сказал он.
Тереза подняла на него взгляд. В его хризолитовой глубине трепетал маленький светлячок надежды.
— Я оставлю тебя в живых.
Он вдруг подошел к ней совсем близко и заглянул в глаза. Ей показалось, что в глубине его карих глаз светится что-то красное.
Тереза презрительно фыркнула. Она больше не боялась этого человека.
— Разве не вы мне эту чертову жизнь когда-то подарили? — с горечью сказала она.
«Приду домой, нарисую красноглазого индюка в белом костюме», — утешила она себя.
— А ты слышала такое выражение: «Я тебя сотворил, я тебя и уничтожу»? — зло хохотнул Лорд. — Если будешь болтать, кто твой отец, ты сама подпишешь себе смертный приговор, детка. Только это сделаю не я. Это сделают мои враги.
Тереза встала. Что-то изменилось в ее лице.
— Я не буду болтать. Жила без вас пятнадцать лет и дальше обойдусь. Того, что мне нужно, — у вас нет.
— Интересно, чего такого у меня нет? — поднял бровь Лорд.
— Сердца, — буркнула Тереза.
Она развернулась, взметнув волосами, и вышла. За ее спиной раздался угрожающий треск. Огромный трехсотлитровый аквариум лопнул, будто по нему ударили невидимым молотком. Экзотические водяные существа упали на пол и забились на ковре, судорожно дергая плавниками и щупальцами.
Лорд Марволо поднял с полу задыхающийся плавучий глаз.
— Надо же. Вся в отца, — хмыкнул он.
Ремус Люпин еще больше поседел, заметил Гарри. Но его лицо осталось прежним — улыбчивым и располагающим.
— А ты вырос, Гарри, — он похлопал юношу по плечу.
Гарри вспыхнул. В глубине души он немного переживал, что он невысокого роста.
Он был рад видеть Люпина. Он всегда был ему рад, за исключением полнолуния… Гарри любил в нем его мягкость, дружелюбность, честность и какую-то удивительную тактичность. С ним всегда было легко.
— Я ненадолго к вам, — вздохнул Люпин. — Вот только побеседую с Альбусом и заберу свое зелье у Северуса.
— Жаль, что ненадолго, — огорчился Гарри.
— Могу заскочить к тебе на минутку, — улыбнулся Люпин.
В скором времени они пили чай в комнате Гарри.
— В следующий раз посидим в «Трех метлах», обещаю, — сказал Ремус.
— Нас перестали пускать в Хогсмид, — пожаловался Гарри.
— Это не случайно, Гарри, — вздохнул Люпин. — Я тоже кое-что слышал про Хогсмид. Я знаю, ты, как и я в свое время, любишь нарушать всякие правила, но сейчас не время. Не советую туда ходить.
— Да я и не хожу, — заверил его Гарри.
Он не мог появляться в Хогсмиде с Северусом. Там их слишком многие знали. Большей частью они гуляли в лесу, доходя иногда до лодочной станции возле Хогсмида, но не далее.
Гарри посмотрел на Люпина, мучаясь мыслью, спросить или не спросить.
