Гарри посмотрел в честные добрые глаза Ремуса.
— Я и Северус, — кивнул он.
Люпин вздохнул.
— Можешь на меня рассчитывать, Гарри. Никто ничего не узнает. Но и ты… Будь осторожен. Северус… Он очень сложный человек.
Гарри кивнул.
Дверь за Ремусом Люпином закрылась. Гарри упал на кровать лицом в подушку. Злые слезы обожгли его горло.
Северус Снейп возвращался в свои комнаты из подземной лаборатории. Было уже достаточно поздно, и он понимал, что Гарри, должно быть, давно ждет его. Но теперь к приготовлению ликантропного зелья для Люпина прибавилось зелье для Дамблдора, и оно отнимало немало времени. Он спешил увидеть Гарри, и поэтому вовсе не пришел в восторг, обнаружив под дверью своей комнаты Терезу Бернар. Девушка оторвалась от стены, которую подпирала уже, видимо, давно, и бросилась к нему.
— Профессор Снейп, — я вас жду, — радостно сообщила Тереза.
— Вижу, — без особого вдохновения сказал он.
— Я была в Малфой-Мэноре, — сказала она.
— Я же просил вас ничего не делать без меня! — разозлился Снейп. — Какого черта вас туда понесло!
— Ну вы же не могли туда пойти, — пробормотала Тереза.
— Вы обязаны были мне хотя бы сказать! Что вы теперь от меня хотите! — он взялся за ручку двери.
— Подождите, — попросила Тереза. — Простите меня, ну пожалуйста. Я… боялась, что вы меня к нему не отпустите. Но… я уже с ним поговорила.
Снейп остановился.
— И?..
— Я ему не нужна, — горько сказала девушка. — Он сказал, что Том Риддл умер. А его, Лорда Марволо, не волнуют родственные связи.
— Я вас предупреждал, — уже мягче сказал Снейп. — Скажите спасибо, что не убил.
— Он подарил мне жизнь, — горько усмехнулась Тереза, вспоминая слова Лорда.
— Это щедрый дар. Далеко не всем так везет, — сказал Северус.
— Я знаю… Я так переживала, когда вы… когда вас…
— Почему вас это должно волновать? — удивился он.
— Не знаю… — прошептала Тереза. Не могла же она сказать, что ей часто снится один и тот же сон. Целующий ее профессор в кабинете Зельеделия. Сон и пугал, и нравился. Ей хотелось спросить об этом, но удерживал стыд. Он не может быть виноват в том, что ей снятся глупые сны.
— Я хотела спросить… Если мой отец отказался от меня… После смерти бабушки директор говорил мне, что должен найти для меня опекуна. Не могли бы вы… Может быть, вы…
— Быть вашим опекуном? — оторопел Снейп.
Упаси Мерлин!
Тереза кивнула. Она смотрела на профессора широко открытыми глазами, полными надежды.
— Я совершенно не гожусь для этой роли, — пробормотал он. Ему было жаль девушку, но быть опекуном…
— Наоборот, вы мне очень подходите, — с жаром сказала она.
— Неужели, — буркнул Снейп. — Я польщен.
— Так вы согласны?
— М-м… Скорее нет, чем да, — нахмурился Северус. — Я не умею обращаться с юными девушками.
— Ну да. Я знаю, что вы гей, — сказала вдруг Тереза. — Но это наоборот хорошо. Никто не подумает про нас ничего плохого.
— Что вы несете, мисс Бернар? — Снейп угрожающе надвинулся на девушку. — Вас не должно касаться, кто я и что я. Про нас с вами никто ничего не подумает, потому что никаких «нас с вами» не существует. Я не могу быть вашим опекуном. Доброй ночи.
Он быстро произнес какое-то заклинание, с раздражением рванул ручку двери и исчез в комнате прежде, чем Тереза успела что-то сказать.
Она сползла по сырой стене подземелья и разрыдалась. Она никому не нужна. Никому на свете. Никому, кроме Кэрри.
Со стены с грохотом и негодующими криками свалились два портрета. Она не стала их поднимать.
Мимо нее прошли квиддичные кроссовки. Обыкновенные квиддичные кроссовки. Они шли совершенно сами по себе, уверенно свернули к комнате профессора и, помедлив возле бормочущих портретов, скрылись за дверью. Она моргнула слипшимися от слез ресницами. Кроссовки были гриффиндорскими.
