оружие и большая часть гор. Сталинграда была освобождена.
Тов. ЛАСКИН достоин ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ НАГРАДЫ ОРДЕНА ЛЕНИНА…»
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 февраля 1943 года генерала Ласкина наградили орденом Красного Знамени. Так посчитали наверху!
Тем не менее военная карьера Ивана Андреевича складывалась прекрасно. И кто знает, каких высот он бы добился, в чем не приходится сомневаться, если бы не случай.
В апреле 1943-го Управление контрразведки СМЕРШ СевероКавказского фронта возглавил генерал Михаил Ильич Белкин. Еврей по национальности. Он очень хотел получить второй орден Ленина и летом 1943-го обратился за помощью к начальнику штаба. Дело в том, что Белкина к награде мог представить только Военный совет фронта, а начальник штаба фронта Ласкин со своей стороны мог легко решить этот вопрос, замолвив свое весомое слово перед Военным советом. Но он не только отказал чекисту в помощи, но и с сарказмом заметил: «Кстати, я совершенно не знаю, как выглядит Ваша работа на фронте». Мне удалось найти именно тот самый наградной лист на генерал-майора Белкина. Его текст был аккуратно отпечатан на машинке и, судя по всему, в недрах самого Управления контрразведки фронта, которым руководил Михаил Ильич. Судите сами: «Руководимый тов. БЕЛКИНЫМ М. И. коллектив военных чекистов действуя в боевых порядках войск Северо-Кавказского фронта с задачей захвата и ликвидации агентуры противника и его активных пособников на территории освобождаемой от немецко-фашистских захватчиков, — отлично справляется с этой работой, обеспечив безопасность рядов войск и участка занимаемого СКФ от воздействия агентуры противника. При выполнении этой задачи тов. БЕЛКИН, лично руководивший Оперативной Группой Чекистов действовавшей в гор. Краснодаре, в первый же день освобождения города от немецко-фашистских захватчиков — захватил группу карателей из немецкого карательного органа «ЗОНДЕРКОМАНДА СС 10-а» при Краснодарском гестапо и командовании 17-й немецкой армии. Умелым и быстрым разворотом дела этой группы, были установлены и неопровержимо документированы факты зверского истребления несколько тысяч советских людей и пленных красноармейцев путем удушения их газами по прямому приказу немецкого командования руками гестаповцев.
Отличное проведение данного дела обеспечило его рассмотрение в открытом судебном процессе, получившем международное значение в свете разоблачения истинного лица немецко-фашистских захватчиков.
Вместе с этим всенародное рассмотрение данного дела еще больше усилило законную ярость нашего народа и войск в их стремлении уничтожить фашизм и его руководителей.
Тов. БЕЛКИН достоин награждения ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ НАГРАДОЙ…»
Далее написано синими чернилами рукой члена Военного совета Северо-Кавказского фронта генерал-майора Баюкова: «Орденом Отечественной войны 1 степени». Это и стало неким оскорблением, нанесенным Белкину — кавалеру орденов Ленина и Красного Знамени, каким-то новым и несговорчивым начальником штаба фронта (с 13 мая 1943 г.). По-своему его понять можно: то ли орден Ленина, а то ли какой-то орден Отечественной войны! А вот если по совести, то вряд ли…
Тем не менее наградной лист был отправлен в Москву 27 июля 1943 года, а 25 октября состоялся Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении. Можно только представить, как Белкин был взбешен. И тогда начальник контрразведки СМЕРШ фронта пригрозил начальнику штаба фронта неприятными последствиями, вскоре написав донос…
Об этом станет известно спустя годы — 29 мая 1953 года, на заседании Центральной партийной комиссии при ЦК КПСС, когда решался вопрос о восстановлении Ласкина в рядах КПСС. А тогда, в 1943-м, в декабре месяце, начальника штаба СКФ внезапно вызвали в Москву. Сначала его принял первый заместитель начальника Генерального штаба А. И. Антонов и сообщил о назначении на должность начальника штаба 4-го Украинского фронта. Затем начальник Главного управления кадров Наркомата Обороны СССР Ф. И. Голиков ознакомил Ивана Андреевича с проектом приказа о назначении и направил на отдых в подмосковный санаторий «Архангельское»…
Однако 18 декабря в номер ничего не подозревающего Ласкина вошел офицер в звании майора и потребовал поехать с ним, якобы по приказу Голикова. В машине оказались еще два офицера, которые сели по бокам, и черный автомобиль выехал в сторону столицы, остановившись лишь во дворе здания на Дзержинской площади.
В своей неопубликованной рукописи книги «Размышления о прожитом и пережитом» генерал Ласкин вспоминает: «… Офицеры отобрали у меня личное оружие и обыскали карманы. Во мне все встрепенулось, проскользнула мысль — за что? Меня ввели в большую комнату без окон, тут же сняли с плеч генеральские погоны, с груди — ордена, и два охранника, взяв мои руки выше кистей, повели по железной лестнице к самому главному лицу — начальнику Генерального управления СМЕРШ, заместителю Берия — генерал- полковнику Абакумову, который осмотрел меня с ног до головы и свирепым голосом сказал: «Говори о своих преступлениях». Я категорически ответил, что против Родины никогда и никаких преступлений не совершал и не мыслил… «Мы хотели арестовать тебя, — продолжил он, крича, — еще в 1938 году вместе с Федько, и напрасно этого не сделали. А ты до сих пор пытался игнорировать наши органы. Теперь узнаешь, кто мы!..»» Ласкина арестовали по подозрению в измене Родине…
Измена же выразилась вот в чем: «С 6 августа по 8 сентября 1941 года оказался в окружении немецких войск, пишет Н. Смирнов, автор книги «Вплоть до высшей меры». После выхода из окружения Ласкин находился в распоряжении сначала отдела кадров Юго-Западного фронта, а затем в распоряжении Главного управления кадров НКО СССР.
До этого, 25 сентября 1941 года, он дал объяснения относительно обстоятельств, при которых 15-я мотострелковая дивизия оказалась в окружении. Как пояснил Ласкин, к 6 августа 1941 года были полностью окружены 6-я и 12-я армии. В состав последней входила 15-я мотодивизия. К этому времени в дивизии не осталось ни танков, ни артиллерии. Штаб 12-й армии дал распоряжение дивизии действовать по собственному усмотрению. Прорваться из окружения не удалось. Командир дивизии генерал-майор Белов погиб. Ласкин принял командование. В дивизии оставалось около 400 бойцов и командиров. Они вели непрерывные ночные бои, стремясь выйти из окружения. В результате остатки дивизии были расчленены на отдельные группы. К утру 7 августа 1941 года с Ласкиным осталась группа в 40 человек. Они двигались на соединение со своими войсками, 8 августа были обнаружены немцами. В завязавшемся бою потеряли 12 человек. 9 августа принимается решение: ввиду отсутствия боеприпасов и невозможности с оружием пробиться к своим частям (отряд находился в 200 километрах от линии фронта) оружие закопать, переодеться в гражданскую одежду и группами по 2–3 человека продолжать двигаться на восток, что и было сделано в ночь на 10 августа. Следует сказать, что распоряжение переодеться в гражданскую одежду, чтобы успешнее выйти из окружения немецких войск, было отдано командиром и комиссаром корпуса, пояснил Ласкин. С ним выходили из окружения комиссар дивизии Конобевцев и командир 14-го танкового полка Фирсов.
В своих объяснениях Ласкин скрыл, что он, Конобевцев и Фирсов были задержаны немцами и допрашивались ими. На допросах они назывались вымышленными именами. Ласкин вместе с Конобевцевым от немцев бежали и на 13-й день вышли к советским войскам».
Словом, Белкину каким-то путем стало известно, что Ласкин допрашивался немцами…
В результате Ивана Андреевича Ласкина осудили на восемь лет.
Н. Смирнов продолжает: «Сначала дело Ласкина рассматривалось Военной коллегией Верховного Суда СССР 5 июня 1952 года. Ласкин ни в чем себя виновным не признал и дал убедительные показания, свидетельствовавшие о его невиновности. Суд направил его дело на дополнительное расследование. Вторично Военная коллегия Верховного Суда СССР дело Ласкина рассмотрела 2 сентября 1952 года и признала его виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 193.17, п. «а» УК РСФСР, по которой ему определялось наказание в виде 10 лет лишения свободы. В соответствии со ст. 2-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1945 года «Об амнистии в связи с победой над фашистской Германией» неотбытый срок назначенного Ласкину наказания сокращен наполовину, т. е. на 7 месяцев и 8 дней. После чего он был освобожден. Если обратиться к диспозиции ст. 193–17, п. «а» УК РСФСР, то ни одного признака во вменяемых в вину Ласкину действиях, которые бы давали основание квалифицировать их по этой норме Уголовного кодекса, обнаружить невозможно. Ласкина осудили без каких-либо к тому
