Азовским морем. Ее положение на берегу Боспора Киммерийского сравнимо с положением Трои на берегу Боспора Фракийского. Когда в середине XII века этот ключ-город перешел в руки половцев, русская торговля заметно пошатнулась, а Азовское море перестали называть Славянским.
Наличие морей и обилие рек не могли не способствовать зарождению и развитию судоходства. Возрождались полузабытые водные пути греческих колонистов, прокладывались новые. Цепь укрепленных портовых городов, разделенных четырехчасовым пешим переходом, протянулась по реке Суле и другим притокам Днепра.
Столетие спустя после объединения княжеств руссы имели по крайней мере два устойчивых и оживленных водных пути, пересекавших в меридиональном направлении весь материк.
Один из них, пишет летописец Нестор, «был из варяг в греки и из грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловати, а по Ловати можно войти в Ильмень, озеро великое; из него же вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево (Ладожское. -
Вторая водная артерия пролегала по Волге почти на всем ее протяжении и выводила ладьи через Каспийское море к Ирану. Пушнина, кожи, мед, воск, соль, рыба, лес, хлеб, скот попадали в Византию по Днепру и в Счастливую Азию и Индию по Волге. Арабский почтмейстер середины IX века из города Рея - Абд ал-Касум ибн Хордадбе как о чем-то привычном сообщает в «Китаб ал-масалик вал-мамалик» («Книге путей и государств») о плаваниях русских от столицы хазар до моря Джурджана (Каспийского). Они продолжались до тех пор, пока татаро-монголы не отрезали Русь вообще от всех южных морей.
Для защиты купцов от кочевников и для складирования товаров на этих водных путях торговые люди закладывали города: на Сейме - Курск, на Днепре - Смоленск, на Даугаве - Полоцк, на Великой - Псков, на Которосли - Ярославль. Множество городов и поселений возникло в Прибалтике. С 862 года - времени прихода Рюрика - летописцы наравне с Новгородом и Киевом упоминают Ростов Великий и Муром.
Была и еще одна система водных путей - менее прославленная, чем эти две, но не менее великая. Она возникла не ранее X века, когда на западном берегу озера Нево был основан город Корела, нынешний Приозерск. Северо-восточный путь вел новгородцев по Волхову до озера Нево, потом по Свири до Онеги- озера и далее по одной из трех основных трасс: по Вытегре в озеро Лача и затем по порожистой Онеге; по Водле на Кенозеро и Онегу с волоком на реку Емцу и до Северной Двины; через Повенец-кий залив на Выгозеро к Онежской губе. Все эти три пути выводили в Белое море.
Перед подданными варяжских князей распахнулись и варяжские земли. Началось их интенсивное освоение. Новгородцы открыли системы водных путей в Карелии и Финляндии, по озерно-речной системе Пиелисъярви - Оулуярви их ладьи вышли в Ботнический залив, в XI веке они исследовали озера Кольского полуострова - например, Имандру и Умбозеро - и дошли до Хибинского хребта, двинский посадник Улеб (вернее всего - норманн Олав) достиг Карских (Железных) Ворот, а в XII веке весь юг Кольского полуострова стал владением новгородцев. Ими были обследованы и зарисованы берега Онежской губы и Соловецкие острова, берега Двинской губы и Кольского полуострова вплоть до Мурмана, полуостров Канин и побережье Баренцева моря от Чешской губы до Печорской. Они поднялись по Печоре, Кулою, Мезени и Северной Двине и основали на их берегах торговые фактории. Бернхарду Варену уже хорошо знаком и «океанъ полунощный, около земли полярныя аркти-чесюя», и частичка этого моря Севера - «море бѣлое, нѣдро россжское изъ океана полунощного между лап-шею, и последними россшскими границами, и идетъ къ полуденной странѣ; кончится же часпю при финляндш часпю же при царствѣ московскомъ (издаетъ малую нѣкую долговатую пазуху, которая протя-зается до лапши) идѣже преславное и благоугодное отъ англичанъ и белеянъ есть купечество, названное пристанище архангелогородское. Реки имѣеть знамениты». Архангельск был заложен в 1584 году, при Иване Грозном. Но сведения Варена куда старше. Задолго до его времени были открыт «фретъ (пролив.-
Навстречу новгородцам плыли их братья по крови - норманны. Об этом известно благодаря ненасытной любознательности и неутомимой научной и литературной деятельности уэссекского короля Альфреда, одного из немногих, кто по праву носил прозвище Великий. Он немедленно и во всех подробностях записывал все новое, что ему удавалось разузнать, его записи и сегодня служат важным источником по различным отраслям знаний того времени.
Вставки Альфреда в текст собственноручно им переведенного труда римского историка Павла Орозия по географии Европы содержат любопытные сведения о плаваниях Вульфстана (то ли норвежца, то ли англосакса) и норвежца Отера, относящихся к 875-880 годам. Вульфстан впервые пересек по широте Балтийское море от Ютландии до Вислинского залива и поведал Альфреду диковинные сведения географического и этнографического характера. Что же касается Отера, то он (возможно, по поручению самого Альфреда, текст допускает и такое толкование) обогнул Скандинавский полуостров и первым проложил не речной, а морской путь в Белое море, достигнув Биармии («Великой Перми» русских летописей) и устья Северной Двины. Отер красочно описывает в своем отчете королю неизвестный еще тогда Нордкап, район Мурмана, страну тер-финнов («лесных финнов») на «Терском берегу» Белого моря (юг Кольского полуострова и Карелия).
Новые открытия порождали разработку и освоение новых путей. Новгородские ушкуйники, получившие это название от своих ладей - ушкуев, проложили две наиболее удобные и оживленные трассы к северо-восточным берегам Европы: северную - по Пинеге, Северной Двине, рекам Кулой, Мезень, Пеза и Пильма до Печоры, и южную - по Сухоне, Северной Двине и Вычегде тоже до Печоры. К началу XIII века они дошли до северных отрогов Урала.
Однако доминирующими оставались все же южные пути. Недаром в IX-XVI веках Черное море сплошь и рядом называлось Русским, хотя берега его были усеяны греческими и римскими колониями, пережившими тысячелетия.
писал Дю Белле. С древнейших времен это было пиратское море - опасное, но и прибыльное. Оно помнило корабли Ясона, поход Ксенофонта, жертвоприношение Ифигении. Здесь, на Змеином острове, покоился прах обожествленного Ахилла, тщетно дожидавшегося, когда же к нему наконец присоединится его сподвижник Одиссей, штурмовавший вместе с ним Трою:
Ахилл не дождался друга. Вместо него пришли иные народы, и на черноморских берегах зазвучали неведомые языки. То были славяне, варвары в понимании греков и римлян. Не ахейские, а русские моряки бороздили теперь черноморские волны, и именно русский поэт Максимилиан Волошин много веков спустя вспомнит в своих стихах о тени Ахилла, все еще витающей над ними. «О понте ексинскомъ не всуе имамы сумнитися, аще сего первѣйщаго моря (Средиземного.-
Товары Севера находили хороший и быстрый сбыт в Византии и Аравии. Осенью князья собирали дань, дожидались прибытия лодий с северных морей и зимой, сообразуясь с общим количеством груза, валили дуб, осину, ясень, липу и строили нужное число лодий, выжигая или выдалбливая стволы. По весне их переправляли из Новгорода и Смоленска, Любеча и Чернигова в Киев, и там опытные корабелы доводили военно-купеческий флот до кондиции.
Константин Багрянородный называет русские суда моноксилами, то есть однодеревками. Однако для дальних походов лодки, выдолбленные из одного ствола, явно не годятся: ведь кроме четырех десятков
