человек в каждой (об этом прямо упоминают летописи), они должны были везти еще и оружие, и разного рода припасы, и запасные части рангоута и такелажа, и все необходимое для ежедневных жертвоприношений, и товары, и «живой провиант» - скот.
Поэтому логичнее допустить, что словом «моноксил» в византийскую эпоху обозначали не только долбленки, но и суда с десяти-пятнадцатиметровым килем, выкроенным из единого древесного ствола (такой киль упоминался выше, когда речь шла о коландии и дау). Судя по скудным обмолвкам летописцев, киевско-новгородские лодьи имели малую осадку, чтобы легче было преодолевать пороги и сводить до минимума тягости волока; их снабжали рулевыми и гребными веслами с уключинами; на их мачтах белел прямоугольный парус, а на палубах всегда был наготове якорь, не видный стороннему наблюдателю за высоким фальшбортом, улучшающим остойчивость судна и увеличивающим его грузовместимость. В июне лодьи перегонялись к устью Днепра и после недолгой, но необходимой подготовки выходили в море.
Их влекла в морские просторы не только торговля. Купцы редко бывали просто купцами. Недостатки кавказского берега с его маленькими и плохо расположенными по отношению к преобладающим ветрам гаванями с лихвой компенсировались изобилием оживленных торговых трасс. Самой привлекательной была артерия, соединявшая страны Средиземноморья с южными берегами Тавриды и предназначавшаяся в основном для обмена итальянских или греческих вин на крымское зерно и скот. Начиная с III века купеческо-пиратские флоты не оставляли без внимания этот путь, свой промысел на нем они сделали наследственным и в Средние века заметно усовершенствовали его благодаря выучке у крымских татар.
Богатые флотилии, шествующие к крымским берегам из колоний Генуи, византийские, а позднее и турецкие корабли представляли лакомый кусок. Будучи не в силах обеспечить безопасность своих судов, генуэзцы ограничились заботой о безопасности грузов, прибывавших с моря или доставляемых из приазовских степей: полузаброшенный древнегреческий торговый город они превратили в генуэзский укрепленный форт и дали ему греческое имя Анапа, что означает «место отдыха». Однако отдых оказался для них недолгим, и, забегая вперед, можно вспомнить руины разрушенной дотла Анапы, на которых турки построили в 1783 году свою крепость, а в 1828-м сделали весьма дальновидный шаг, уступив ее России.
Несмотря на интенсивную торговлю, русско-византийские отношения оставляли поэтому желать много лучшего и в конце концов вылились в открытый конфликт. В 907 году князь Олег, после захвата Киева подчинивший почти все славянские племена по Днепру, пошел войной на Византию с тем, «чтобы Русь, приходящая в Царьград, могла брать съестных припасов сколько хочет... а когда пойдут русские домой, то берут у царя греческого на дорогу съестное, якоря, канаты, паруса и все нужное».
Время для этого похода было выбрано как нельзя лучше: Византия по существу была без боеспособного флота. «Монахи расслабили умы государей,- ядовито иронизирует Монтескье, - и заставили их поступать безрассудно, даже когда они совершали добрые дела. В то время как военные матросы по повелению Василия (867-886.-
Олег осадил Константинополь двумя тысячами лодий с сорока человеками в каждой и восьмидесятитысячной конницей. С русичами шли «на греков» дулебы, хорваты, чудь, меря, тиверцы и другие подвластные Руси или союзные ей племена. Разгромив окрестности столицы, князь приступил к штурму. «И вышел Олег на берег,- сообщает Нестор,- и начал воевать, и много греков убил в окрестностях города, и разбил множество палат, и церкви пожег. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других мучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги. И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. И с попутным ветром подняли они паруса и пошли со стороны поля к городу. Греки, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: „Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь'. И остановил Олег воинов, и вынесли ему пищу и вино, но не принял его, так как было оно отравлено. И испугались греки и сказали: „Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас от Бога'». После этого переговоры пошли успешней, и условия диктовал Олег.
Получив огромнейший выкуп - по двенадцати гривен «на ключ», то есть на уключину, русский князь отбыл восвояси, толи прибив, то ли повесив, как говорит летопись, на ворота Царьграда свой щит в память о военном триумфе и предупредив, что скоро снова пожалует «в гости», дабы заключить письменный договор, а пока поглядит, как ромеи держат слово. Переговоры вели пятеро парламентариев - дружинники Карл, Фар-лоф, Вельмуд, Рулав и Стемид. Все - норманны, как и сам Олег. Если вспомнить известные из истории бесчинства викингов, нетрудно вообразить, каково пришлось грекам.
Четырьмя годами позже Олег направляет в Царь-град посольство и 9 сентября заключает письменный договор, в общих чертах повторявший устное соглашение 907 года. К этому времени на службе у константинопольских монархов состоял наемный русский отряд численностью не менее семисот человек. Такой отряд, по сообщению Константина Багрянородного, сражался в 910 году совместно с византийцами против критских арабов. Этот факт уже сам по себе свидетельствует о высоком авторитете русского наемного оружия.
Как и в античную старину, Крит был тогда самым настоящим пиратским государством, но теперь уже арабским: арабы захватили его при помощи своего Испанского флота и владели им сто пятьдесят восемь лет. Крит на равных вел оживленную торговлю со своими соседями, ближними и дальними, но ничто не мешало его молодцам дожидаться выхода в море судна, только что загруженного в их родимом порту, и с выгодой перепродавать захваченный товар его же прежнему владельцу, а в свободное от этих хлопот время разорять и выжигать приглянувшиеся им побережья. В 959 году византийский император Роман попытался выкурить арабов с Крита жидким огнем, но ничего у него из этой затеи не вышло, как не вышло и у его предшественников, и у его преемников. Критяне, пишет Лев Диакон, «опустошая пиратскими разбойничьими набегами берега обоих материков, накопили неисчислимые сокровища» и «ежегодно причиняли ромейской земле много ущерба, бедствий и порабощений».
Военное содружество против мусульман сыграло немалую роль в том, что по новому договору Византия обеспечивала русским купцам беспошлинную торговлю, бесплатное содержание и ряд льгот, важнейшей из коих было право бесплатного пользования греческими банями, к тому же еще и без ограничения во времени. Русские, со своей стороны, брали аналогичные обязательства по отношению к ромейским купцам. Одна из статей договора гласила: «Если корабль греческий будет выброшен ветром на чужую землю и случится при этом кто-нибудь из русских, то они должны охранять корабль с грузом, отослать его назад, провожать его через всякое страшное место, пока достигнет места безопасного; если же противные ветры и мели задержат корабль на одном месте, то русские должны помочь гребцами и проводить их с товарами по здорову...»
В 912 году Олегу наследовал сын Рюрика Ивар, Ингвар («молодой воин»), у руссов - Игорь. Уже на втором году княжения он предпринял, как свидетельствуют арабские источники, набег на берега Каспия - моря, известного также под названиями Хвалынское, Хазарское, Табаристанское, Ак-Денгиз и другими. «Суть, иже то море, - размышляет Бернхард Варен, - нарицаютъ самымъ моремъ, а море самое свойственно нарѣчено не ино есть, развѣ океанова часть будетъ, сирѣчь по океану явственнымъ трактомъ прилепляется, но они глаголютъ, что чрез подземное течеше со океа-номъ соединяется... Ниже сумнѣние есть, дабы понтъ евксинскии иногда ради тоя вины имѣлъ быти езеромъ, босфору заграждену бывшу».
По словам летописца, в этом набеге участвовало полтысячи лодий, но, вероятно, это преувеличение. Чрезвычайно обильной добычей Игоря, награбленной на Каспии, воспользовались, однако, хозяева - хазары, подстерегшие его на обратном пути в хвалынских степях и доказавшие на деле, что море совсем не случайно называют их именем. Игорь вернулся в Киев с жалкими остатками дружины.
В 936 году его воины участвовали в грабежах византийским флотом берегов Италии и Крита.
Сочтя себя после этого знатоком византийского военного искусства, Игорь в 941 году попытался захватить и сам Царьград «с огромным войском на 10 тысячах судов», по свидетельству хронистов, в том числе и Нестора, но потерял почти весь свой флот - возможно, тот самый, что опустошал берега Каспийского моря: корабли были уничтожены «греческим огнем». «И брани меж ними были злы,- пишет Нестор,- но одолели греки, русские же возвратились к дружине своей к вечеру и на ночь влезли в лодьи и
