Амбридж обернулась и смерила Гарри многообещающим взглядом - таким, что чувство опасности едва не заставило Гарри подскочить и свалить из Зала в темпе вальса.
«Кажется, я перегнул палку. Ну да ладно, в следующий раз буду молчать как рыба», - отговорился Гарри от своего некстати проснувшегося инстинкта самосохранения и доел и вправду надкушенный бутерброд.
К мадам Помфри, разумеется, ходить нельзя. А Curo и Asclepio с ожогами справляются только частично. «Ночью буду варить зелье…»
На площадке Астрономической башни было неудобно варить зелье - ветер рвал пламя под котлом, сам Гарри вечно мёрз; в котёл иногда заносило порывами ветра посторонние сухие листья, и насекомые разных калибров имели привычку являться туда, словно им было мёдом намазано. Хотя люди по ночам сюда не приходили, и Гарри предпочитал компанию насекомых. Оно было как-то уютнее и безопаснее. А влюблённые парочки, являвшиеся в Астрономическую башню целоваться и так далее, обычно предпочитали какой- нибудь пустой кабинет из имевшихся здесь в изобилии - отмораживать стратегически важные места на смотровой площадке дураков не было.
Гарри установил котёл, покидал рядом на пол все ингредиенты и сел на край площадки, свесив ноги в пустоту; после долгого вечера в обществе Амбридж и режущего пера ему жизненно необходимо было покурить. Сигареты он по-прежнему трансфигурировал из пергамента и был близок к тому, чтобы их возненавидеть; ментол всё же был гораздо лучше. С другой стороны, сигареты с запахом пергамента - это эксклюзив. Вряд ли такие где продаются… Гарри затянулся и выдохнул тяжёлый тёплый сероватый дым.
- О, привет, - Гарри не был удивлён, увидев Фоукса, прилетевшего откуда-то со стороны Запретного леса; уже не в первый раз они вот так встречались в этом до крайности уединённом месте ночью.
Вот дальнейшее поведение феникса было в высшей степени загадочным; Фоукс принялся с сердитым клекотанием гоняться по всей смотровой площадке за каким-то жуком. Жук, сердито жужжа, уворачивался битых десять минут.
- Фоукс, ты что? - Гарри с любопытством следил за этой странной погоней, не возражая даже против того, чтобы они опрокинули котёл - всё равно там пока было пусто. - Тебя Дамблдор, что ли, не кормит? Или просто лимонные дольки надоели?
Жук сдался первым и вылетел из башни, что-то возмущённо жужжа; Фоукс, зависнув в воздухе, бдительно наблюдал за тем, как насекомое скрывается в темноте.
- Всё, великая битва со злобным инсектоидом окончена? - чуть насмешливо уточнил Гарри и, поморщившись от боли, похлопал рукой рядом с собой. - Иди сюда, Фоукс. Поболтаем…
Фоукс, однако, предпочёл примоститься на коленях Гарри; коготки феникса были острыми, но короткими, и не пронзали мантию насквозь. Сама птица была такой лёгкой, словно из одних только перьев и состояла. Хотя много ли должен весить огонь?
Забытая сигарета тлела у Гарри в руке; Фоукс коротко, почти злобно курлыкнул и ударил по ней крылом. Сигарета выпала из пальцев Гарри, вспыхивая, превращаясь в крохотный язык пламени; до земли её пепел, наверное, и вовсе не долетел.
- Блюдёшь мой здоровый образ жизни? - Гарри погладил Фоукса по голове правой рукой. - А не всё ли равно? Вон руки у меня в худшем состоянии, чем лёгкие - на правой тыльная сторона ладони изрезана, на левой внутренняя - обожжена… скоро от меня такими темпами и мокрого места не останется.
Фоукс фыркнул и склонил окруженную мягким оранжевым светом голову к левой ладони Гарри. Горячая слеза феникса коснулась ожога, и пульсирующая боль ушла.
- Спасибо, Фоукс, - Гарри задумчиво посмотрел на совершенно здоровую кожу и дотронулся до неё кончиком языка. Слёзы феникса оказались сладкими, как фруктовый лёд. - Всегда знал, что горькие лекарства - неправильные лекарства.
Фоукс согласно потёрся головой о предплечье Гарри; тепло феникса проникало сквозь ткань. Гарри рассеянно перебирал кончиками пальцев нежные, мягкие перья; на него снисходили странные умиротворение и спокойствие, окутывали его тёплой волной, расслабляли и заставляли уголки губ слегка приподниматься - словно в ожидании чего-то очень хорошего: подарка на Рождество, поцелуя от того, кого любишь, солнечного прохладного утра с запахом полевых цветов, полёта среди облаков, оставляющих на чешуе или коже холодные капли, прозрачные и сияющие.
Этой ночью ему снился полёт дракона.
* * *
Первым уроком предстояли Чары, и до них жизненно необходимо было разлепить веки; на уроках Флитвика не рекомендовалось зевать - не потому, что что-то было таким уж сложным, а потому, что любой сосед мог попасть случайным заклинанием совсем не туда, куда собирался, а быть может, как раз туда. Гарри зевнул, прикрываясь кубком с тыквенным соком, и сделал большой глоток. Чёртова Амбридж, каждый день отпускает всё позже и позже…
Что-то было не так с навязшим в зубах за столько лет вкусом сока. Гарри по-кошачьи лизнул поверхность сока, пробуя; раз, ещё один… что-то было определённо добавлено, но вот что - Гарри никак не мог понять. «Мало ли рецептов ядов хранится в библиотеках старинных чистокровных семейств…» Гарри искоса взглянул на Малфоя. Тот не обращал внимания на Гарри так подчёркнуто и старательно, что сразу можно было выносить приговор: актёрская карьера наследнику рода Малфоев не светит. Талант в минусе. Хотя вряд ли он когда-нибудь планировал развлекать публику с подмосток.
«Ха, ну если бы не Северус… - Гарри благодарно зажмурился, вспомнив о василиске. Вряд ли Салазар Слизерин подозревал, что своей любовью к опасным домашним животным когда-нибудь спасёт жизнь своему потомку… - А так Малфоя ждёт большой и грустный облом». Гарри залпом выпил весь отравленный сок и краем глаза заметил, как на лице вроде бы мирно беседующего с Забини Малфоя неудержимо расплывается торжествующая, ликующая, улыбка победителя; улыбка человека, поставившего мат тому, кто учил его играть в шахматы, человека, убившего своего кровного врага, человека, получившего то, о чём мечтал так долго, что теперь, через несколько дней, когда эйфория спадёт, он поймёт, что не знает, о чём теперь мечтать.
К вечеру Гарри, как и ожидал, ещё не умер; он чувствовал лишь лёгкую дурноту, слабость в ногах и головокружение при резких движениях - яд василиска забирал его силы, чтобы бороться с чужеродным ядом. Впрочем, Малфой не проявлял признаков удивления - очевидно, этот яд должен был окончательно подействовать не в этот же день. «Да что он меня постоянно травит и травит? Одно слово, змеёныш… хотя если полезет в открытую - я ведь, - Гарри прыснул в рукав, - блин, я ведь и баллы снять могу. Малфою тогда от Снейпа достанется, как гвоздю по шляпке. Молотком. Снейп ведь слизеринские баллы бережёт… ну, не буду же я назначать Малфою отработку с Филчем. Всё равно отрабатывать не пойдёт, если только под Империо. Так что с этой точки зрения он поступает умно... другое дело, что бесполезно, он-то ничего не знает… Совсем ничего».
Гарри проснулся на этот раз не позже остальных, как он это делал чаще всего в этом году, а в одно время с Забини и Малфоем (Кребб и Гойл собственного режима дня не имели, целиком следуя малфоевскому). Тяжёлое молчание, всегда повисавшее в спальне после появления сонного Гарри из-за полога, можно было резать ножом и намазывать на хлеб; и подавиться этим бутербродом можно было со стапятидесятипроцентной гарантией.
Сегодня Гарри ожидало некоторое разнообразие - Малфой при виде вполне живого и бодрого Гарри уронил из рук слизеринский галстук и невоспитанно приоткрыл рот. Гарри испытал большое желание подойти к Малфою вплотную, лязгнуть зубами погромче и скрипучим голосом провозгласить: «Доброе утро, Драко Малфой! Знаешь, быть зомби так весело!..». Но Малфою, похоже, и без того хватало потрясений. Гарри ухмыльнулся во все тридцать два и пошёл умываться.
Забини всё это время поправлял перед зеркалом волосы и мантию так невозмутимо, будто кроме него самого в комнате больше никого не было. Гарри тоже хотел бы так уметь… но ещё больше он отчего-то хотел отучить от этого Забини.
Хотя какое Гарри дело?
Сегодня был последний день отработок у Амбридж, и Гарри воспрянул духом, предвкушая свободные вечера. Ну, не обязательно свободные, но уж наверняка не занятые художественной резьбой по своей же коже.
Стул был неудобным, как успел выяснить Гарри за эти две недели; сиденье было жёстким и чересчур
