улыбнулся. Но тут же стер улыбку с лица и объяснил:
— Все очень просто. Вчера вечером один мой старый друг назначил мне встречу. Он должен был передать мне материалы, имеющие большое значение… А может быть, и не имеющие. Сейчас трудно об этом судить, потому что материалы пропали. Мой друг имел неосторожность договариваться о встрече по сотовому телефону… Фамилия его — Казарин. Мы уже беседовали с вашими коллегами по работе, созванивались с прокуратурой. Размотали, так сказать, цепочку… И, знаете, Владимир Сергеевич, какое впечатление сложилось лично у меня?
— Какое? — послушно спросил я.
— У меня сложилось впечатление, — значительно сказал Артем Николаевич, — что материалы, нас интересующие, могли попасть в ваши руки.
Его холодные глаза требовательно уставились на меня. Я начал кое-что понимать. Вместе с пониманием пришел страх. Страх настоящий, берущий за глотку. Но боялся я не за себя, а за Марину, которую втянул в непонятную, но, похоже, серьезную историю. Теперь логика событий требовала, чтобы я продолжал строить из себя дурака, пока не выведу из-под удара Марину.
— Не понимаю вас, — настороженно сказал я. — Какие материалы?
Артем Николаевич скептически пожевал губами.
— Владимир Сергеевич, вы не являетесь владельцем акций «ИнтерМЭТ»? Нет? Впрочем, я так и думал… Не понимаю, что вас тогда удерживает. Скажите, вы извлекли из гортани Казарина инородное тело?
По лицу его скользнула усмешка, и чертик внутри меня заметался как ошпаренный. Я постарался ответить как можно спокойнее:
— Да. У него была дыхательная асфиксия.
— И куда вы дели это инородное тело? — быстро спросил Артем Николаевич.
— Ну-у… Не помню. Выбросил, должно быть, — небрежно ответил я.
Артем Николаевич насмешливо посмотрел на меня.
— Вы ничего не путаете, Владимир Сергеевич? Мне казалось, что врачи более аккуратны в таких вопросах. Я наслышан, что в больницах даже существуют эдакие музеи инородных тел — пуговицы, иголки, монеты…
— Бывает, — нехотя сказал я. — Но у меня нет страсти к коллекционированию.
— И все-таки, — настойчиво повторил Артем Николаевич. — Припомните, что вы сделали с этим предметом. Кстати, как он выглядел?
Скучным голосом я описал, как он выглядел, стараясь изо всех сил продемонстрировать свое полное равнодушие. Артем Николаевич покивал головой и доверительно положил руку на мое колено.
— Владимир Сергеевич, я очень прошу вспомнить, куда вы дели этот предмет. И постараться найти его. Почему-то я уверен, что это вам удастся. У меня и в мыслях нет угрожать вам, но, подчеркиваю, дело очень серьезное, не терпящее легкомыслия… Как только получите положительный результат — свяжитесь со мной вот по этому телефону. — Он протянул мне маленький картонный квадратик. — Если же дело по какой-то причине затянется, то… мне придется самому вас разыскивать, а это, сами понимаете, не в моих и не в ваших интересах.
Я кивнул. Сказать мне было нечего.
— Вот и отлично, — похвалил Артем Николаевич. — Наш разговор, разумеется, остается между нами, вы меня понимаете? — Лицо его приобрело доброжелательное, почти приятельское выражение. Он кивнул на пакет в моих руках и спросил: — Вижу, вы собирались за покупками. Может быть, вас подвезти?
— Нет, спасибо, — вежливо пробормотал я. — Мне недалеко. До свидания.
— Всего хорошего, Владимир Сергеевич, — произнес Артем Николаевич.
Я открыл дверцу машины и выбрался наружу. Запах улицы показался мне в этот момент сладким, как нектар. Тупиков коротко кивнул и быстро нырнул на переднее сиденье — он, оказывается, был здесь стрелок-водитель.
«Сааб» мягко заурчал и, обдав меня ядовитым выхлопом, набрал скорость, рванул по Смоленской, свернул к бульвару и исчез.
Я вытер вспотевший лоб и пошел к ближайшему телефону. Нужно было предупредить Марину.
Джек Ричи
ГРОССМЕЙСТЕРЫ
Перевод с английского: Дмитрий Павленко
Рисунок: Игорь Гончарук
— В конце концов, я гражданин этой страны и плачу налоги! — прорычал я. — И требую, чтобы вы восстановили все в прежнем виде!
— Не волнуйтесь, мистер Уоррен, — с усмешкой кивнул сержант Литтлер. — Восстановим. Независимо от того, найдем мы что-нибудь или нет.
Под словом «что-нибудь» он подразумевал труп моей жены, который полиция искала уже два часа.
— Тяжко вам придется! — буркнул я. — Только гляньте, во что вы превратили мой участок! Ваши люди перерыли весь сад! И газон перед домом! А теперь и отбойный молоток в подвал потащили!
Однако Литтлер, с комфортом расположившийся у меня на кухне, лишь снисходительно хмыкнул:
— Территория Соединенных Штатов составляет три миллиона двадцать шесть тысяч семьсот восемьдесят девять квадратных миль.
Судя по его тону, он заучил эту цифру наизусть как раз для подобных случаев.
— Считая Гавайи и Аляску? — ядовито спросил я.
Сержант небрежно махнул рукой:
— Думаю, их можно исключить. Сюда входят горы и равнины, города и пустыни, реки с озерами… И тем не менее факт остается фактом: по статистике, женоубийцы чаще всего прячут труп в непосредственной близости от своего дома.
«Еще бы, — подумал я. — Самое надежное место. Закопай ее, к примеру, в лесу, и на нее рано или поздно наверняка наткнется какой-нибудь бойскаут. Да, со статистикой не поспоришь».
— А каковы размеры вашего участка? — с гадкой улыбочкой поинтересовался Литтлер.
— Шестьдесят на сто пятьдесят футов. Вы хоть понимаете, сколько мне пришлось вкалывать, чтобы в саду был нормальный перегной? Ваши люди срыли весь почвенный слой, и теперь повсюду глина!
— Мистер Уоррен, боюсь, скоро у вас будет куда более серьезный повод для беспокойства, чем состояние вашего сада.
Я посмотрел в окно. Стараниями бригады рабочих под предводительством детектива Чилтона задний двор постепенно превращался в окопы.
Проследив за моим взглядом, Литтлер кивнул:
— Поверьте, мы ребята дотошные. Перекопаем сад, возьмем на анализ пепел из камина…
— У нас масляный обогреватель, — перебил я. — Послушайте, я не убивал свою жену и не имею ни малейшего понятия, где она.
— А как вы объясните ее отсутствие?
— Никак. Собрала ночью вещички — и поминай как звали. Вы заметили, что большая часть ее одежды исчезла?
— Откуда мне знать, какой у нее был гардероб? — Литтлер покосился на фото Эмили и едва заметно поморщился. — Мистер Уоррен, только честно: почему вы на ней женились?
— Естественно, по любви!
