Если бы вы хоть раз видели мою жену, то сразу бы поняли, почему сержант мне не поверил.
— Насколько мне известно, она была застрахована на сто тысяч. В вашу пользу.
— Ну и что с того? — Страховка, конечно, тоже сыграла свою роль, но от Эмили я избавился главным образом потому, что больше не мог выносить ее бесконечное брюзжание.
Впрочем, делая ей предложение, я тоже, прямо скажем, не сгорал от страсти. Вы спросите, на кой черт я вообще в это ввязался? Сам не знаю. Наверное, поддался общему заблуждению — дескать, когда мужчине уже под сорок, с холостяцкой жизнью пора завязывать. Мы работали в одной фирме: я — старшим бухгалтером, Эмили — машинисткой. Скромная, даже застенчивая, она совершенно не умела одеваться, не могла связать и двух слов, а ее интеллектуальные запросы ограничивались чтением женских журналов, да и то лишь от случая к случаю. Короче, идеальная жена для человека, относящегося к браку как к взаимовыгодной сделке.
Каково же было мое удивление, когда это тихое, забитое существо, почувствовав себя законной супругой, буквально за полгода превратилось в отъявленную стерву — крикливую и вечно всем недовольную. Никакого чувства благодарности!
— Как вы ладили между собой? — прищурился Литтлер.
С трудом, подумал я, но вслух сказал:
— У нас бывали ссоры. Как и в любой другой семье.
— А вот ваши соседи говорят, что вы скандалили чуть ли не каждый вечер.
Соседи — это Фред и Вильма Триберы. Причем единственные, поскольку наш дом стоит на углу, а участок Моррисов слишком далеко, чтобы отвратный визг Эмили доносился еще и до них. Впрочем, как знать? Чем больше она набирала вес, тем луженее становилась ее глотка.
— Последний раз вашу жену видели в пятницу вечером около половины седьмого.
Да, она вернулась из магазина с мороженым цыпленком, которого оставалось только разогреть в духовке. Поскольку этим ее познания в кулинарии исчерпывались, завтрак и ужин я готовил себе сам, а обедал на работе, в кафетерии.
— Лично я в последний раз видел Эмили, когда ложился спать. А утром обнаружил, что ее нет. — В подвале загрохотал отбойный молоток, и я поспешно захлопнул дверь. — Кстати, если не секрет, кто ваш свидетель?
— Миссис Трибер.
Что Вильма, что моя Эмили — никакой разницы. Обе — жирные тетки с темпераментом амазонок и куриными мозгами. А вот Фред, грустный коротышка со слезящимися то ли от природы, то ли от жизни с такой мегерой глазками, мужик неплохой. К тому же он вполне сносно играет в шахматы и уважает меня за твердость характера, которой у него нет и в помине.
— Той же ночью, — продолжал Литтлер, — мистер Трибер услышал душераздирающий крик, донесшийся из вашего дома.
— Душераздирающий?
— Он описал его именно так.
— М-да? Надо полагать, Вильма тоже его слышала?
— Нет, она спала. Но он проснулся.
— А Моррисов этот «душераздирающий» крик случайно не разбудил?
— Нет. Они тоже спали, а кроме того, их дом довольно далеко от вашего. — Литтлер достал кисет и трубку. — Трибер хотел разбудить жену, но не решился: дама, что и говорить, с характером. Однако сам заснуть так и не смог. И часа в два ночи услышал странные звуки. Подойдя к окну, он увидел, что вы копаете яму в саду. Тут уж он не выдержал и разбудил жену, так что у нас есть целых два свидетеля.
— Ах, так вот кто вам на меня настучал?!
— Да. Зачем вам понадобилась такая большая коробка?
— Другой не нашлось. В любом случае по размерам она на гроб не тянет.
— Эта мысль не оставляла миссис Трибер всю субботу. А когда вы сказали, что ваша жена «ненадолго уехала», решила, что вы… расчленили ее и закопали.
— И что же вы нашли вместо Эмили?
— Дохлую кошку, — смущенно пробормотал Литтлер.
— Понятно, — кивнул я. — Стало быть, меня подозревают в убийстве лишь на основании того, что я закопал дохлую кошку в собственном саду.
— Мистер Уоррен, сначала вы вообще отрицали, что закапывали что-либо.
— Кто бы мог подумать, что какая-то кошка…
— А когда мы ее нашли, вы заявили, что она умерла по естественным причинам.
— А разве нет?
— Это была кошка вашей жены. Кто-то свернул ей шею. Это же видно невооруженным глазом!
— Знаете, у меня нет привычки разглядывать дохлых кошек.
— Я полагаю, что, расправившись с женой, вы затем убили и кошку, — проворчал Литтлер, попыхивая трубкой. — Скорее всего, она напоминала вам о жене. А может быть, кошка видела, как вы закапываете труп, и впоследствии могла навести нас…
— Сержант, вам самому-то не смешно?
От возмущения он аж покраснел:
— Ничуть! Известны случаи, когда животное начинало рыть землю в том месте, где был похоронен его хозяин. Насчет собак это точно. А чем кошки хуже?
Я рассуждал точно так же. Действительно, чем?
Литтлер с явным удовольствием прислушался к грохоту отбойного молотка.
— Когда нам сообщают о пропаже человека, мы рассылаем «летучки» по всей стране и ждем. Как правило, через неделю-другую у пропавшего кончаются деньги, и он возвращается.
— Ну так что же вам мешало немного подождать? Я уверен, что через несколько дней Эмили вернется. Она взяла с собой сто долларов, а самой ей и гроша ломаного не заработать.
Сержант отрицательно мотнул головой:
— Когда пропадает женщина, а ее муж той же ночью начинает что-то закапывать в саду, мы не можем позволить себе ждать.
Я тоже не мог. В конце концов, нельзя же труп Эмили хранить вечно. Пришлось разыграть перед Триберами этот дурацкий спектакль с похоронами кошки.
— И поэтому вы сразу взялись за лопаты?! Предупреждаю, вы мне ответите за каждый камешек, травинку, кирпич, если они не будут возвращены на свое место!
Литтлер невозмутимо пожал плечами:
— К тому же на ковре в гостиной обнаружены следы крови.
— Это моя кровь. — Я помахал у него перед носом забинтованным пальцем. — Случайно разбил стакан и порезался.
— Вы сделали это нарочно, чтобы оправдать наличие пятна.
Он был прав, хотя пятно мне понадобилось лишь на тот случай, если свидетельских показаний окажется недостаточно, чтобы начать полномасштабный обыск.
Тут я заметил Трибера: облокотившись на ограду, он с любопытством наблюдал за рабочими, продолжавшими свою разрушительную деятельность. Я встал.
— Пойду скажу пару ласковых этому вруну!
Спотыкаясь о кучи вывороченного дерна и перепрыгивая через траншеи, мы с Литтлером подошли к Триберу.
— И это называется — добрый сосед?! — злобно прошипел я.
Тот нервно сглотнул:
— Альберт, поверьте, лично я вас ни в чем не подозреваю, но вы же знаете, какое воображение у Вильмы.
— Про шахматы с этой минуты можете забыть! — Я повернулся к Литтлеру. — С чего вы взяли, что я закопал жену именно на участке?
Сержант вынул трубку изо рта.
