Аль-Мансур желал, чтобы появление Саида аль-Багдади стерло следы другого багдадца — Абу Али аль-Кали, который пожаловал в Андалусию ранее по приглашению Омайядов[161]. И аль-Мансур берег его, как берегут в бою меч, вынутый из ножен, но, увидев, что Саид — тупое лезвие, и облако, не дающее дождя, и пустой человек, который без умолку только кричит о своих знаниях, понял, что ни одному его слову верить нельзя.
Рассказывая о Саиде аль-Багдади, Ибн Хайян говорит: «Когда Саид прибыл в Кордову, все тамошние ученые единодушно отказались признать его знатоком грамматики и полностью лишили его своего доверия, сомневаясь даже в его вере и разуме. Он не поправился ни одному из кордовских ученых, и они не сочли его достойным того, чтобы посещать его и учиться чему-нибудь у него. Они даже утопили его книгу, носившую название «Книга самоцветов», так что она до сих пор плавает в их реке!
Мне довелось услышать кое-какие диковинные рассказы о нем и о его измышлениях, и я привожу здесь то, что может послужить доказательством его остроумия и находчивости. Вот что произошло между Саидом и аль-Мансуром.
Однажды в покоях аль-Мансура собрались самые почтенные ученые, и правитель сказал: «Прибывший к нам человек, которого зовут Саид, утверждает, что нет ему равных в тех науках, где вы отличились и стали подобными возжженным светильникам и восходящим лунам. Я хочу испытать его в вашем присутствии, чтобы узнать, каковы его знания». И он послал за Саидом, и когда тот вошел в покои аль-Мансура, где собралось множество народа, то смутился и растерялся. Но правитель ободрил его и усадил на почетное место. Потом аль-Мансур спросил Саида об Абу Саиде ас-Сайрафи, и гость ответил, что встречался с ним и читал под его руководством Грамматику Сибавайха. Тогда один из наиболее известных знатоков Сибавайха в Андалусии, аль-Асими, задал ему какой-то вопрос по Грамматике, но Саид не смог ответить на него, отговорившись тем, что сведения по грамматике — не лучший из товаров, имеющихся у него, и не вершина его познаний. Тогда известнейший катиб Андалусии аз-Зубайди осведомился: «А что ты знаешь лучше всего, почтенный шейх?» Саид ответил: «Науку о редких словах, известную лишь знатокам, — я запомнил ее всю до конца». И аз-Зубайди спросил: «Как ты истолкуешь слово «авлак»?» Саид, рассмеявшись, ответил: «Разве ученых мужей, подобных мне, спрашивают о подобном? Это вопрос для мальчишек, учеников куттаба». Аз-Зубайди заметил на это: «Я спросил тебя, потому что уверен, что ты не сможешь ответить на этот вопрос». Тогда Саид, изменившись в лице, ответил: «Это слово означает «умелый». Тогда аз-Зубайди воскликнул: «Наш приятель наглый обманщик! Ибо значение этого слова «безумный». Саид возразил: «Это я и имел в виду. Но вообще лучше всего я знаю стихи, умею рассказывать разные истории и разгадывать загадки, а также прекрасно разбираюсь в музыке».
Тогда против Саида выступил знаток музыки и поэзии Ибн аль-Ариф, но Саид легко победил его в споре. И стоило кому-нибудь из присутствующих произнести какое-нибудь слово, Саид тотчас же декламировал стихи, начинающиеся на это слово, а если речь заходила о каком-нибудь событии, то он начинал рассказ об этом. И аль-Мансур, слушая его, преисполнился удивления.
А потом аль-Мансур повелел принести «Книгу диковинок» Абу Али [162] и показать ее Саиду, но тот сказал: «Если аль-Мансур пожелает, то я продиктую писцам, которые служат ему, книгу, которая гораздо выше достоинством и важнее по содержанию, ибо я включу туда рассказы и истории, которые куда как лучше и интереснее, чем те, которые собрал Абу Али». Когда аль- Мансур выразил свое согласие на это, Саид уселся в соборной мечети города аз-Захира и стал на память диктовать свою книгу, которую назвал «Книга самоцветов». Но когда самые видные ученые того времени стали проверять правильность изложенного в ней, то увидели, что нет во всей книге ни слова правды.
Тогда они сказали аль-Мансуру: «Этому человеку нет равных в искусстве измышлять и сшивать на живую нитку разрозненные куски, взятые им из самых разных книг, и он ссылается на шейхов и почтенных ученых, которых не видел и слов которых не слыхал». И они подговорили аль-Мансура испытать Саида. И правитель повелел сшить толстую книгу из бумаги, которой предварительно придали желтый цвет и сняли лоск, чтобы она казалась старой, и на переплете написали «Книга остроумных изречений, составленная Абу-ль-Аусом ас-Санани»[163], и положили эту книгу на видное место, чтобы мог ее заметить Саид. Когда же Саид заметил ее, он схватил эти переплетенные листы, на которых ничего не было написано, и стал вертеть книгу в руках, приговаривая: «Клянусь Аллахом, я читал это сочинение в таком-то городе вместе с таким-то шейхом, а заглавие написано его собственной рукой». Тут аль-Мансур отнял у Саида книгу, боясь, как бы тот не открыл ее и не увидел, что в ней одни лишь чистые листы. Положив ее перед собой, правитель сказал Саиду: «Если ты читал это сочинение, как ты утверждаешь, то расскажи нам, что в нем содержится». Саид ответил: «Клянусь твоей головой, я читал этот труд очень давно и не могу ничего припомнить и рассказать из него, но могу лишь сказать, что там имеются отдельные редкие слова и выражения, но нет ни стихов, ни каких-либо занимательных историй». Аль-Мансур воскликнул: «Чтоб тебе пропасть! Я не видел никого, кто лгал бы так, как ты!» Потом аль- Мансур приказал вывести Саида и бросить его «Книгу самоцветов» в реку. Об этом сказал один из поэтов того времени:
На это Саид ответил такими строками:
Рассказывают, что однажды к аль-Мансуру принесли раннюю розу, лепестки которой еще не распустились. Увидев ее, Саид сказал:
Аль-Мансур обрадовался, услышав эти стихи, и похвалил их. Здесь же был Ибн аль-Ариф, который позавидовал Саиду и решил опорочить его стихи. Он сказал аль-Мансуру: «Это не его стихи, я слышал их от одного из багдадских поэтов, и они записаны у меня в тетради». Мансур приказал: «Покажи мне эту запись». Ибн аль-Ариф тотчас же встал и, сев на коня, гнал его во всю мочь, пока не прибыл к Ибн Бадру, который славился в то время искусством слагать стихи без подготовки. Ибн аль-Ариф описал Ибн Бадру, что случилось у него с Саидом, и Ибн Бадр тотчас же сложил такие стихи:
