Средневековая андалусская проза

Она спросила: «Ты приходишь, когда другие спят беспечно?»
В ответ сказал я: «Да», — подумав, что дерзость мне она простила.

Отставила Аббаса кубок и протянула руку к розе,
Дыхание которой — мускус; она затмила бы светила,

Но, как стыдливая девица, лицо закрыла рукавами,
Страшась непрошеного взгляда, чья пылкость красоту смутила.

«Послушай, — молвила Аббаса, — побойся бога, разве можно
Дочь дяди своего позорить?» Грешить она мне запретила,

И, кротко вняв увещеванью, я отвернулся благонравно.
Девичью честь и честь семейства так добродетель защитила.

Ибн аль-Ариф, запомнив эти строки, помчался к себе домой. Там он взял тетрадь и постарался развести чернила, чтобы они стали рыжими. Потом он записал стихи этими чернилами в тетрадь и повез ее к аль-Мансуру.

Увидев запись, аль-Мансур преисполнился гневом против Саида и сказал ему: «Завтра я тебя испытаю, и если ты не выдержишь испытания, то я отрекусь от тебя и изгоню из своих владений». Когда наступило утро, аль-Мансур приказал собраться всем своим приближенным и сановникам. Он велел садовнику принести большое блюдо и сделать на нем маленькие беседки из разных цветов, посреди блюда налить воду и по краям положить крупные жемчужины, чтобы это походило на пруд и камешки. А в воду пустили змею, которая плавала в ней, извиваясь. Потом правитель послал за Саидом и, когда тот вошел, приказал поставить блюдо перед ним и сказал ему: «Этот день принесет тебе счастье и нашу милость или горе и изгнание, ибо люди говорят, что все твои слова — ложь и обман, и я хочу узнать, правы ли они. Вот блюдо, подобного которому не было, как мне кажется, ни у одного царя. Опиши это блюдо и все, что на нем находится».

И Саид, ни минуты не задумываясь, сказал:

Абу Амир, ты жизнь даруешь, исправив грешный мир сначала;
Лишь недруг твой тебя страшится и тот, кому грозит опала.

Все чудеса земной природы в причудливом разнообразье
Перед тобою, повелитель, судьба роскошно сочетала.

Вот нити трепетного света, вот полог, сотканный росою,
Вот в царстве зыбких очертаний чертог прозрачнее кристалла,

Как ненаглядные газели, девицы нежные резвятся,
А эти пышные беседки подобны гротам из коралла.

Раздолье милым баловницам под сенью белого жасмина,
Когда у них над головами благоухают опахала.

А перед ними в изобилье очаровательных диковин
Пруд расстилается прекрасный, чья гладь на солнце заблистала.

Сквозь воду виден крупный жемчуг, а средь неуловимых струек
Змея пестреет, извиваясь, но не показывает жала.

Ты в этом зеркале прелестном увидишь все, что пожелаешь:
И феникса, и черепаху, и леопарда, и шакала.

Все стали дивиться этим удивительным стихам, и аль-Мансур записал их своей рукой. Но на краю блюда стояла маленькая лодка, где сидела девушка-невольница аль-Мансура и делала вид, что гребет золотыми веслами. Саид ее не заметил и потому ничего не сказал о ней. Записав стихи, аль-Мансур обратился к Саиду: «Ты превосходно справился, но забыл об этой девушке». И Саид тотчас произнес:

Но, может быть, всего прекрасней на корабле своем девица;
О ней, увенчанной цветами, душа с любовью возмечтала.

Предупреждает резкий ветер о том, что в море будет буря,
И корабельщица страшится при виде яростного вала.

Но где, когда, кто в мире видел, чтобы такой прекрасный кормчий
С такой сноровкой редкой правил кормилом в чаянье причала?

Услышав эти стихи, аль-Мансур приказал выдать Саиду тысячу динаров и сотню богатых одежд, и к каждой из них полагался еще драгоценный пояс и шелковая чалма. И повелитель повелел еще выдавать ему каждый месяц по тридцать динаров и включить в число своих надимов вместе с Ибн аль-Арифом, Зиядат Алла ибн Мударом ат-Тибни, Ибн ат-Тайяни и другими. Этот удивительный рассказ еще говорит нам о зависти, которую человек впитывает с молоком матери, и чувство это — самое древнее, так что его нельзя назвать новым. Поистине, нет среди животных более зловредного создания, чем человек!

И к числу удивительных случайностей, подобных которым я не слыхал, относится то, что произошло однажды с Саидом. Он подарил аль-Мансуру ручного оленя и послал с ним такие стихи:

Ты, оплот несокрушимый вопреки земному тлену,
Награждающий заслугу и карающий измену,