Прежде всего его беспокоил вопрос: а не связано ли сегодняшнее поведение отца с пророчеством, данным Драко много лет назад, и о существовании которого парень узнал только вчера, и то случайно.
Отец с матерью шепотом переговаривались в гостиной, когда он спустился туда за очередным ингредиентом для зелий. Услышав взволнованный голос, Драко остановился перед дверью как вкопанный - Люциус никогда не выходил из себя в его присутствии.
- Мы должны что-то решать, Нарцисса! - говорил отец, слегка повысив тон. - Темный Лорд в гневе, и после проваленной мной операции в Отделе Тайн он уже не настолько доверяет нам.
- Но Белла говорит... - начала было мать, когда отец перебил ее:
- Твоя сестра фанатичка, и она говорит и делает только то, что придет в ее голову в данный момент - чего стоит один ее последний мыслеслив! Лорд требовал Драко прямо сейчас, он хотел поручить нашему сыну какое-то задание, мне удалось убедить его пока отложить посвящение, но это неминуемо должно произойти.
- Драко еще ребенок, Люциус! - воскликнула Нарцисса. - Неужели ты хочешь, чтобы с ним случилось то же, что с тем несчастным мальчиком?.. - в ее голосе звучали слезы.
- Нарцисса! - гневно оборвал ее Люциус. - Настоящий мужчина должен уметь защищаться, и Драко не попадет в такую ситуацию!
- Люциус, если у него отберут палочку, как у Малкольма, и наложат обездвиживающее заклятие, он ничего не сможет...
- Arrete! (Прекрати!) - воскликнул глава семьи. Драко невольно вздрогнул: когда отец переходил на французский, это обозначало высшую степень раздражения. - А что, ты предпочитаешь, чтоб он объединился с Поттером? «Лев и Змея», кажется, так звучит пророчество?
- Я не знаю, Люциус, но... дай ему время. Пусть наш мальчик сам решит, ты и так всегда был излишне строг с ним.
Люциус не ответил, и юному слизеринцу пришлось поспешно отскочить за портьеру, потому что отец неожиданно выскочил из гостиной и большими шагами ушел в свой кабинет.
...Несколько дней Драко пытался разобраться в сложившейся ситуации, и не мог понять ровным счетом ничего. Как выяснилось, существовало какое-то пророчество, объединявшее его с Поттером. С Поттером, которого он ненавидел с самого первого курса.
«Ненавидел?..»
«Да, ненавидел!» - Драко не хотел, не мог допустить мысли, почему бы он испытывал к Поттеру что-то другое, а не ненависть.
Он думал о гриффиндорце постоянно. Даже сейчас, когда решалась его судьба, он думал прежде всего о Поттере. Но, конечно, никогда не хотел, в отличие от последнего, чтобы тот написал ему письмо - это повергло бы Малфоя в шок.
А ведь он так часто мечтал, с самой первой встречи, стать другом этому чертову задаваке; и он даже не догадывался, что потерял этот шанс еще в магазине мадам Малкин. Одиннадцатилетний Драко всеми силами пытался привлечь внимание немного странного, но чем-то заинтриговавшего его зеленоглазого мальчика, но все попытки приводили к совершенно обратному результату. Будущий слизеринец хотел показаться значимым - мальчишка счел его хвастуном; Драко завел речь о квиддиче - ну кого оставит равнодушным эта тема! - тот еще больше насупился и не захотел разговаривать; Драко рассказал ему о Хагриде - мальчишка обиделся и ушел, не попрощавшись.
Позже Малфой узнал, что он разговаривал с тем самым Гарри Поттером, и немедленно захотел завязать с ним дружбу - то ли из-за его знаменитости, то ли, в чем было гораздо сложнее признаться, потому что мальчик чисто по-человечески понравился ему. Но - снова не успел. Войдя в купе Гарри, Драко увидел его в обществе Уизли - предателя чистокровных, представителя семейства, о котором отец отзывался очень нелестно. Люциус всегда был авторитетом для сына, и блондин тут же повторил все утверждения отца, глядя в глаза Уизли, а потом предложил свою дружбу Гарри. Но тот по непонятным причинам отверг ее, выставив Драко идиотом на глазах у его приятелей. С Малфоем случилось то, чего он боялся больше всего - он был СМЕШОН. Гордый мальчишка не мог простить такого позора никому, даже Гарри Поттеру, и с той самой минуты объявил ему войну.
Время шло. Но слизеринец, злопамятный от природы, почему-то так и не научился издеваться над Поттером. Уизли, Грейнджер, даже Невилл Лонгботтом - все, кто был дорог и близок Гарри - попадали под его мстительную руку или, вернее, на острый язычок. Но Драко упорно не замечал, что никогда не оскорбляет самого Поттера - Малфой срывал зло на тех, на чьем месте ему так хотелось быть.
Он не мог быть для Поттера никем. Гарри не принял его как друга - он стал врагом. Кем угодно, лишь бы только такой же гордый, как и он сам, гриффиндорец замечал его, обращал на него внимание.
Но Драко никогда не признался бы в этом даже себе. Да, для него не существовало никого, кроме Гарри - но это только потому, что он ненавидел его. Один лишь Поттер был достойным противником, был равным, - но это только для того, чтобы Драко убил его, едва представится возможность.
...И только поэтому на платформе 9 и ? он выхватил взглядом из толпы вечно лохматую черноволосую голову.
* * *
Первая неделя учебы прошла замечательно: Гарри хотя бы на время занятий удавалось забыть о событиях прошлого года. Рон с Гермионой все так же поддерживали его, иногда выводя из себя излишней предупредительностью и все той же жалостью до такой степени, что хотелось сбежать куда угодно, лишь бы не здесь. Но в целом все было хорошо, даже Драко Малфой будто бы забыл о его существовании: слизеринец ходил по школе задумчивый и, кажется, не обращал внимания ни на кого. Гарри и в голову не приходило, что Малфой делает сейчас один из самых сложных выборов в своей жизни.
Драко перестал язвить и оскорблять окружающих не потому, что в нем «проснулось благородство», как однажды выразилась Грейнджер, а он случайно услышал. «Пусть не надеются», - тут же подумал парень, сразу выбиваясь из уравновешенного состояния. Да, на некоторое время он забыл называть ее грязнокровкой, но это только из-за того, что в голове постоянно звучали слова отца: «Пришло время выбирать, Драко, на чьей ты стороне» и, к тому же, он узнал текст своего пророчества.
Взбешенный словами ни о чем не подозревавшей Гермионы, Малфой пришел на Защиту от Темных Искусств в очень дурном расположении духа. Профессор Люпин, снова преподававший ЗоТИ в этом году (проклятие с должности наконец удалось снять), что-то рассказывал о специфике дуэлей волшебников, но Драко не слушал его, а смотрел на Поттера так, будто тот был причиной всех его несчастий. Гарри пару раз обернулся в его сторону, а потом продолжал внимательно слушать оборотня.
Драко очнулся, только когда Люпин начал разделять учеников на пары, чтобы провести показательные дуэли. Противником Драко, как и на втором курсе, оказался Поттер.
Зло усмехаясь и поигрывая своей волшебной палочкой, слизеринец поднялся на ноги и шагнул к гриффиндорцу.
- Надеюсь, ты назовешь заклинания правильно, Поттер. А то, знаешь ли, мне не хотелось бы отправляться в больничное крыло в спичечном коробке. Шучу, - ухмылка словно стерлась с лица, - тебе не удастся даже прикоснуться ко мне, ты проиграешь прежде, чем успеешь открыть рот.
- А я и не горю желанием к тебе прикасаться, Малфой. В словесных перепалках тебе нет равных, может, не струсишь, и хоть раз сразишься со мной по-настоящему? - ответил Гарри, и в глубине его зеленых глаз сверкнули искры. Сегодня он не ограничится Экспеллиармусом!
Малфой будто взорвался.
- Импедимента! - заклятие, направленное прямо в грудь Гарри, было такой силы, что даже щит, который успел поставить гриффиндорец, не отразил удар полностью. Гарри покачнулся и упал, но тут же вскочил и выкрикнул:
- Инкарцеро!
В ту же секунду тело Малфоя опутали веревки, стягивавшиеся все сильнее, пытаясь задушить его.
- Фините Инкантатем! - прохрипел он и, едва освободившись от веревок, направил палочку на Гарри.
Мальчику хватило секунды, пока он смотрел, как слизеринец избавляется от связывающего проклятия, чтобы понять, какое заклинание будет следующим. Серпенсортиа - любимое заклятие Малфоя, в результате которого на Гарри накинется змея. Избавиться от нее он не сумеет, потому что то ли от ярости, то ли от
