-Он стал неуправляем, - в который раз повторил забрак. – Прости, но кем?
-Что?
-Кем он перестал быть управляем? – и новый смех.
Задуматься над словами Оби-Вана скорей заставили интонации смеха. Он был выразительней слов.
-Почему – кем?..
-Это всё тот же вопрос, - пояснил забрак насмешливо. – Вопрос о значении слов. Почти никто не задумывается над ними. А ведь они отвечают на все вопросы. Управляемый – кем? Избранный – кем? И для чего, а?
-Избранный – это термин.
-Ага.
Оби-Ван подождал продолжения. Его не было. Была та же лютая насмешка в жёлтых глазах.
-Что ты от меня хочешь?
-Чтобы ты сказал вслух то, что уже думаешь. Ты меня просто стесняешься, как ситха. Не пристало, мол, верноподданному джедаю думать при этой образине. И тем более думать то, что, может, бросит тень на его любимый Орден. С ума сойти! – он вновь расхохотался. – Ну и обработочка! Ты лоялен даже после смерти!
-Что?!..
Кое-что, конечно, тому удалось. Возможно, в этом был виноват и его молодой облик. Сдержаться оказалось очень трудно. На какое-то время он потерял над собой контроль.
-Нет, - ответил забрак внезапно очень спокойно, - ты мне скажи: когда ты говорил о неуправляемости, что ты имел в виду? И без воплей и разных воздеваний рук. Когда ты это говорил, то имел в виду конкретные вещи. Пожалуйста, озвучь их.
Оби-Ван взглянул на учителя. Тот на них не смотрел. Тот смотрел в огонь. Блики на полупрофиле лица…
-Я имел в виду, - сказал Оби-Ван тихо, - что мой ученик совершал непозволительные вещи…
-Нет, стоп, - тут же прервал его ситх. – Ты мне объясняешь его поведение, а не своё слово. Что такое – неуправляем?
-Он больше не подчинялся приказам Ордена! – взорвался Оби-Ван. - Ты это хотел услышать?
-Да.
Ощущение было такое, будто грудью налетел на стену. Прогнозируемое ощущение. И при этом крайне неприятное.
-А ты подчинялся всю жизнь, - неприятный прищур забрака стал ещё более неприятным. – Даже когда Орден был уничтожен, ты проводил в жизнь то, что вложили в тебя за твою жизнь…
-Стоп, - теперь сказал уже Оби-Ван. – Минуточку. Ты, конечно, очень умный. Только ответь мне на один вопрос, - настала очередь его недоброго прищура. – Твой учитель. А он – разве не управлял Анакином? Разве не его приказам тогда тот стал подчиняться? Если следовать твоей логике, пусть так – он просто сменил хозяина! Но это даже не так. Орден жил по правилам и жёстким законам. Ты прав. Но этим правилам и законам следовали все. От верхушки до низа. Магистр в этом не отличался от падавана. И если мы требовали что-то от него, то мы же требовали это и от самих себя. И поверь, эти требования были отнюдь не чем-то чудовищным. Это были требования элементарного самоограничения и самодисциплины. Например, у нас было не принято немотивированно убивать людей. Детей, в частности. И безоружных стариков. Твой милый Анакин, - почему он назвал своего ученика “твоим”, он сам не понимал. Скорей всего, раздражение сделало его язвительным сверх меры, - подчиняясь приказам твоего любимого учителя, вырезал весь Храм. Детей в том числе. И на моих глазах чуть не убил свою жену, которая, заметь, была беременна
-И мир убил его, - пробормотал Куай-Гон.
Оби-Ван поперхнулся. В голосе старого рыцаря не было осуждения. В нём не было даже горечи. Так говорит человек, который давным-давно всё понял о мире. И уже не надеется изменить его.
-Учитель…
-Ты прав, - старый рыцарь поднял голову и кивнул своему ученику. – Ты поступил так, как и следовало поступить джедаю. Я хуже тебя. Я бы не сумел. Я бы всё равно его любил. Даже после такого. Дело не в том, кого и как убивает твой ребёнок. Дело в том, что он – твой ребёнок…
Наверно, это старость…
У Оби-Вана было чувство, как будто на него свалился пещерный свод. Причём эффект от этого был какой-то странный. Он явственно чувствовал, что с ним что-то происходит. Но если бы кто-то попросил его обозначить этот процесс хотя бы примерно, ответа на свой вопрос он не получил.
Говорят, существует такая вещь, как прозрение. Оно происходит, кажется, после долгих и целенаправленных усилий со стороны живого существа, или после краткого и небрежного действа со стороны той великой надчеловеческой сущности, к которой существо это стремится, и которое в перерывах между своими вселенскими грёзами умудряется заметить это микроскопическое нечто. Прозрение в таких случаях характеризуется как подключение к всемирной сущности, слияние на миг с нею, прозревание миров и миров, бессмертия, высшего и великого закона. Это великое счастье и великий покой.
Так учили Оби-Вана. Ему никто не говорил, что прозрение может наступить после нескольких несправедливых слов усталого человека. И никто не говорил, что оно может отличаться от счастья и покоя. Сильно отличаться. Прямо-таки кардинально.
Оби-Ван встал. Немотивированно прошёлся до одной из стен пещеры. Потом повернулся и пошёл до другой. Потом сделал новый поворот и вновь проделал короткий путь обратно. Эта серия ходьбы произошла ещё несколько раз. Около двадцати. Потом он остановился и нащупал рукоятку меча. Тупо взглянул на цилиндрический предмет в своей ладони. Спрятал обратно за пояс. Посмотрел на тех, кто остался сидеть у костра.
-Сволочи, - пробормотали его губы.
-Кто? – спросил забрак. Он больше не насмехался.
-Не знаю, - Оби-Ван быстро провёл у себя по лбу. – Мне сейчас трудно формулировать что-либо. Я… пока не знаю… я даже не понимаю, что со мной произошло.
Было очень тихо. Просто потому, что все трое молчали, а больше никого в этом мире не было. Только огонь в треске костра.
Через огонь учитель и ученик смотрели друг на друга.
“Я поручил его тебе”.
“А я его убил”.
