Ларисе поначалу песня показалась обидной. «Мне казалось, говорила она, — что... Высоцкий представил меня какой-то идиоткой. Но шутливость песни как раз и подчеркивает то, что между нами не было серьезных отношений..» А через пару лет поняла, что, пожалуй, и Париж, и Мишель Марсо в этой песне появились отнюдь не случайно, что где-то там, внутри, французские мотивы уже чуть-чуть были слышны, как шелест струн гитары...
Покорив все вершины, на которых еще не бывал, Высоцкий возвратился на равнину. Стопроцентно прав оказался Говорухин, когда переименовал их «Одержимых» в «Вертикаль». Как в воду глядел, тьфу- тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Но пока дела у Высоцкого тоже шли в этой победной плоскости — «вперед и вверх, а там...». В Одессе его ждал приятный сюрприз в лице кинорежиссера Киры Муратовой Еще до поездки в Боксанское ущелье ему дали на прочтение сценарий. Свои впечатления он тут же сообщил Люсе: «Режиссер — женщина, Кира Муратова, хороший режиссер, хороший сценарий, хорошая роль, главная и опять в бороде... сделали кинопробу, дали за нее денег. Посмотрели: хорошо я сыграл, хорошо выглядел, хорошо говорили (ударение следует делать на слове хорошо). Но это вряд ли выйдет по срокам, а жаль. Можно было отказаться от альпиниста, но жалко песен и места съемок...».
Хитрил. Наверняка боялся сглазить.
Герой — непростой парень, недосказанный, не одной краской писан, много за кадром прожито. В чем-то геолог Максим был бра- том-близнецом радиста Володи из «Вертикали». Тоже фигура в какой-то степени загадочная.
Для Муратовой фильм «Короткие встречи» был первым самодеятельным кинематографическим опытом. До этого она снимала фильмы с мужем — Александром Муратовым. Кира ужасно боялась Довершить ошибку и, может быть, именно поэтому как будто притягивала к себе все тридцать три несчастья. Роль главного героя она сразу примеряла на Станислава Любшина. Актера недобрым (Вдовом потом поминал оператор картины Геннадий Карюк. «...Недосягаемый и красивый Хорошо попробовался, занял деньги у Киры Муратовой и исчез навсегда. Ни героя, ни денег...» А исчезновение Любшина объяснялось просто: подвернулась шикарная роль советского разведчика в многосерийной картине «Щит и меч». Это, конечно, не странный геолог Максим, плюс к тому же съемки Предполагались за границей, а не в какой-то там Одессе. Все подавно?
А Кире-то что делать? Она вспомнила Высоцкого, который Пробовался у нее. Где он сейчас? Говорят, на съемках в горах. В общем, пришлось Муратовой идти на поклон, написала она этому Высоцкому покаянное письмо. Владимир не обиделся — вернулся. Кира Георгиевна говорила, как она была «...благодарна Высоцкому, что он принял ситуацию очень спокойно... С ним работать было тень приятно».
Но на этом проблемы у режиссера-дебютантки не закончишь. Захворала актриса, исполнявшая главную роль, а выздоровев, вдрызг разругалась с административной группой — и сделала ручкой. Опять Муратова оказалась у разбитого корыта. Пока муж не подсказал на свою голову: чего ты маешься, ты так хорошо показываешь на репетициях, что и как делать, вот и играй сама. Так достал, что Кира отчаянно махнула рукой: согласна!
Так, волей случая и обстоятельств в фильме «Короткие встречи» родился совершенно непривычный для тогдашнего отечественного кинематографа дуэт влюбленных друг в друга взрослых людей. Их чувства были настолько искренни, что казалось: такое сыграть невозможно. По сюжету отношения геолога Максима (Высоцкий) и чиновницы Валентины Ивановны (Муратова) были довольно сложными, не делимыми строго на черные и белые полосы. Рядом с нежностью друг к другу постоянно присутствовала тщательно оберегаемая независимость двух сильных характеров .
— Что у тебя в театре? — как-то спросила Кира.
— Хун-вэй-бины.
— То есть?
— В Китае есть такие ребята, называют себя хунвэйбинами. Хулиганы, наверное. И вот они делают там культурную революцию. Я про них недавно песню написал. Коль ты газет не читаешь, я ее тебе спою. Хочешь?
— Хочу.
— «Уконтропупишь» — это смешно. Ну, а серьезно, чего вы там у себя на Таганке напридумывали?
— О, там много чего меня ждет. Сейчас приеду — сразу берусь за есенинскою «Пугачева» и за Маяковского. Как тебе такая компания?.. А ты чем думаешь заниматься?
— Пока не знаю...
Жаль, Кир, встречи оказались короткими, сказал на прощанье Высоцкий. Не удержался и пообещал: мы обязательно встретимся. И не обманул — очень скоро они вновь увиделись в Одессе на съемках «Опасных гастролей». Для Муратовой по просьбе Владимира была придумана роль, совсем крошечная, так, эпизодик.
Но разве дело в роли?..
— Володя, привет, это Аркадий Стругацкий. Я не слишком поздно!
— Привет! Какой там «поздно»?! Я только из театра, у нас сегодня «ночные» «Антимиры» были.
— «Антимиры»? Значит, я к месту, как пришелец. У меня такой неожиданный к тебе вопрос: как ты посмотришь, если мы в своих «Гадких лебедях» используем твою песню — якобы ее написал наш главный герой?
— А какую?
— «Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывных не передавать...» Она по настроению просто идеально подходит. Как?
— Да берите, ради Бога. Буду только рад соавторству.
— Вот спасибо. Только мне нужен твой точный текст, ладно?
— Ладно. Пока!
В театре Аркадий Стругацкий впервые появился в октябре. Посмотрел «10 дней», понравилось. Потом был «Галилей». После спектакля восхищенный фантаст пригласил Высоцкого поехать в гости к своему другу, известному математику Юре Манину. Владимир, конечно, там пел, в нем еще бурлил весь «горный» цикл, а потом и 'Тау Кита», и «Космических негодяев». Хозяин дома любовался гостями: «Ничем не была омрачена их взаимная симпатия. Оба были крепкими мужики, знавшие себе цену, оба признавали друг в друге и уважали этот внешний образ, совпавший с внутренним самоощущением».
...А в театре доску объявлений украшал очередной грозный приказ: «6 ноября — прослушивание записи голосов поэтов: Маяковского, Есенина, Пастернака, чтеца Яхонтова и др. Явка обязательна».
Как ни странно, но сценической истории у драматической поты Сергея Есенина «Пугачев» не было. Вернее, была, но предыстория. Поэму очень хотел поставить Всеволод Мейерхольд, но просил автора кое- что дописать, исправить. Есенин упрямился и говорил: «Она у меня так написалась, и я ничего не буду переписывать и дописывать». Мейерхольд отступил и отказался, Есенин грустно сказал: «Тогда ее никто не поставит».
Эту театральную то ли легенду, то ли быль Любимову рассказал Николай Эрдман. Рассказал и с невинным видом, чуть заикаясь, спросил:
— Почему бы вам, Юра, не поставить эту поэму? Ведь она так до сих пор и не идет в театрах.
Он знал, на какой крючок можно подловить Любимова.
Режиссер рассказывал, что он долго ходил вокруг поэмы, все не мог придумать форму, как ее
