свободу, — наоборот, она сама стала результатом наличия в обществе необходимого уровня свобод. Без достижения такого минимально достаточного уровня никакая «бархатная» (то есть бескровная) революция невозможна. Тому существует неисчислимое количество теоретических доказательств, однако гораздо убедительнее практические: в Ираке такая революция была невозможна, потому Штатам пришлось дважды (!) начинать войну; а современная война, даже ограниченными силами и средствами, обходится во много раз дороже «цветного» переворота.
Столь же невозможны, на данном этапе, «бархатные революции» в Иране или Северной Корее. Сербию, прежде чем революционизировать, пришлось немало бомбить и долго морить экономическими санкциями. Если называть вещи своими именами, Евросоюз использовал обычный шантаж: сербам недвусмысленно через европейские СМИ было сообщено, что если они проголосуют за Милошевича, к ним и далее будут применять санкции, а если за Куштуницу — санкции отменят.
Особое положение занимает Беларусь. То, что попытка «джинсовой революции» все же произошла, свидетельствует о достижении страной необходимого уровня свобод, иными словами, режиссеры решили, что уже можно попробовать. То, что у них ничего не вышло, свидетельствует о все еще сохраняющейся силе и подлинной, а не бутафорской независимости Беларуси.
Действительно, на вопрос, что такое свобода, никто ведь не ответит:
Справедливости ради отметим: внедряется чем дальше, тем с меньшим успехом. Грантоеды по традиции зовут себя правозащитниками, но в обществе все больше людей именуют их кривозащитниками. Такова плата за лицемерие.
Если вы станете учить своего ребенка честности, но при этом брать деньги у кого попало, то он вырастет не честным, а уверенным в том, что деньги не пахнут.
Причем такое понимание свободы предназначается исключительно на экспорт, «для продажи вне США». В Штатах запрещена деятельность любых — хоть общественных, хоть частных организаций, финансируемых из-за рубежа, если существует малейшая вероятность их вмешательства в политическое устройство страны. Но когда Россия захотела не запретить даже, а только несколько ограничить деятельность аналогичных организаций на своей территории, на нее обрушился шквал словоблудия на тему о нарушении свобод и управляемой демократии. Причем громче всех кричат как раз те организации, которые в США были бы моментально запрещены — не за подрывную, антигосударственную деятельность и прочие идеологические измышления, а просто потому, что вмешиваются в дела граждан Соединенных Штатов, получая за это деньги граждан иностранных государств.
Эффективность такой политики «правозащитного вмешательства» начинают понимать и страны — конкуренты США. На недавних выборах большой, хотя быстро затихший, скандал вызвала информация о том, что некоторые организации, косвенно участвующие в избирательной кампании в США, получают пожертвования из-за рубежа, конкретно — из Китая.
Есть забавное объяснение того, почему «цветная революция» невозможна в США. Потому что это единственная в мире страна, где нет посольства Соединенных Штатов.
В каждой шутке — лишь доля шутки. Майданный переворот невозможен в США не в последнюю очередь благодаря отсутствию в этой стране организаций, способных тупо и назойливо внушать американским гражданам, что тот из них, кто не возмущается нарушениями избирательного законодательства во Флориде, есть быдло и козел.
Чем президент Ахметов отличался бы от президента Форда?
Существует также наполовину шуточное (а значит, наполовину серьезное?) определение современной демократии. Демократией нынче называется способ государственного и общественного устройства, одобренный госдепом США и внедряемый по всему миру с помощью «гуманитарных бомбардировок» или/и «цветных революций».
Режим Лукашенко в Беларуси не является диктаторским, во всяком случае по данному параметру он и близко не стоит к режимам Батисты, Сомосы, Дювалье или Пиночета. А ведь все помянутые были для госдепа США «нашими сукиными сынами», а Пиночет ко всему стал идеалом, точнее — идолом некоторой части отечественной «либерально мыслящей» интеллигенции.
Еще в меньшей степени диктатурой был режим Кучмы. Да, во время его первого президентского срока на Украине происходило ползучее ограничение уровня свобод. Именно в 1994–1999 гг. в обиход вошли такие понятия, как покупка голосов, продажные СМИ, чудный неологизм «нахитровать результат»… В этот период само собой разумеющимся стало положение, при котором гражданин без денег, несмотря на принятие «самой демократичной Конституции», не имеет абсолютно никакой возможности, а значит — и фактического права быть избранным в «органы народовластия».
Прежде было не так. В период 1989–1990 гг. мы избирали не из богатых, а просто из людей. Инженеров и таксистов, врачей и учителей, юристов и офицеров, за которыми или у которых (тогда еще) не было больших денег. А вскоре после провозглашения независимости Украины подобное стало невозможным.
Это следствие не столько злой воли конкретных индивидуумов и лично Кучмы, сколько изменения социально-экономической ситуации — обнищания огромного большинства и неадекватного обогащения меньшинства. У большинства почти исчезло свободное время, люди вынуждены крутиться, чтобы прокормиться. У меньшинства появились «быстрые деньги», которые можно было потратить в том числе и на избирательные кампании «как у больших», то есть как на «цивилизованном Западе».
Благодаря этому кандидат без денег превратился в немого — он мог иметь государственный ум и полезнейшие идеи, но утратил возможность рассказать об этом избирателям, в первую очередь благодаря тому, что все СМИ обрели своих хозяев, которым тоже хочется кушать…
Таким образом, вина Кучмы или Ельцина в ограничении свобод во многом вынужденная — они были спровоцированы самим ходом вещей, который использовали в собственных, а не в чьих-то посторонних интересах. В данном случае посторонними были интересы подавляющего большинства граждан Украины и России. Но ведь и это закономерно: в соответствии с либеральной теорией, то, что идет на благо индивидуума (Кучмы или, скажем, Чубайса), одновременно и неизбежно идет на благо всего общества. Но получилось не в соответствии с либеральной теорией, а с точностью до наоборот.
Отметим лишь «в утешение», что таково же положение и в «цивилизованных странах». Возьмем Америку: миллиардер Форд или представитель богатейшего техасского семейства Буш в президентах США — чем это отличается от гипотетической ситуации, при которой у нас президентом стал бы Ахметов или Дерипаска? Только одним — у нас сразу же нашлись бы защитники прав обездоленных, закричавшие о том, что олигархи душат свободу. А в Америке об этом кричать, по-видимому, некому.
Ни в конгрессе, ни в сенате США, ни в европейских парламентах мы не найдем людей, за которыми или у которых не было бы больших денег. Точнее — очень больших. Форма государственного устройства, сегодня называемая демократией, неизбежно предполагает, что к политической власти в обществе приходят люди, или уже имеющие, или пока только служащие очень большим деньгам. Это не детская болезнь, а фундаментальное свойство общества, в котором одновременно действуют современная избирательная процедура и догмат незыблемости частной собственности. Мы теперь смогли убедиться, что это оказалось не выдумкой марксистов — тут они, увы, попали в точку.
Глава 3. Свобода, ложь и комфорт
