Называя каждого по фамилии, майор торжественно преподнес нам боевые ордена и, поздравив, крепко пожал каждому руку.
Я открыла коробочку. На яркой ленте золотом сверкнул боевой орден Красного Знамени. Не без гордости приколола я второй орден на грудь, на выгоревшую за лето гимнастерку.
— Да, а вам, Сычева, особая честь, — сказал мне майор. — Сегодня командующий приглашает вас, как женщину-офицера, на банкет в честь Дня артиллерии. Я думаю, что ваши товарищи не обидятся, — посмотрел он на прибывших вместе со мной лейтенантов. — Это, так сказать, персональное приглашение. Командующий, просматривая ваше личное дело, заинтересовался и желает с вами познакомиться. А вы подождете Сычеву до завтра, — обратился он к лейтенантам. — У нас здесь есть офицерское общежитие, там переночуете.
— Конечно, подождем, — сказал Петя Осадчук.
— Но у меня такой вид, товарищ майор, — смущенно проговорила я, оглядывая свои заляпанные грязью сапоги и толстые ватные брюки.
— Это дело поправимое, — улыбнулся майор. — Я бы на вашем месте не стал отказываться от такого приглашения.
— Иди, Тамара, иди. Соглашайся, — шептал мне на ухо Петя Осадчук.
— Хорошо, — нерешительно сказала я майору. — Приду.
— Сегодня в шесть часов, — подал он мне пропуск. — А сейчас идите в нашу столовую, подкрепитесь.
В офицерские комнаты отдыха мы вошли смущенные чистотой и уютом, которые показались нам ослепительными после месяца жизни по колено в грязи на размытом дождями берегу Тиссы.
Попросили дежурного разбудить нас в четыре часа и улеглись на белоснежные простыни. «Какое счастье спать в кровати», — подумала я и сразу же забылась глубоким сном.
Разбудили ребята.
— Тамара! Тамара! — смеясь, тянули они меня за нос. — Вставай, опоздала, уже скоро шесть часов.
Через несколько минут они уже торопливо помогали мне собираться. Усердно соскребали ножом присохшую к моим сапогам глину, мыли под умывальником кирзовые, потертые голенища. Но, высыхая, они снова становились серыми.
— Если бы знать заранее, — досадовала я, — надела бы новое обмундирование. Да не хотелось в такую грязь надевать.
— Ничего, сойдет, — успокаивал меня Петя Осадчук. — Хочешь, возьми мои брюки. Они лучше, суконные и поновей. Наденешь?
— Ну давай, — сказала я, стоя у зеркала и безуспешно стараясь пригладить торчащий из-под пилотки непокорный вихор коротко остриженного чуба.
— Принеси нам с банкета гостинца! — крикнул Осадчук, снимая за шкафом брюки. — Я тебе даже карманы повырезаю, чтобы больше поместилось. — Мишка! — позвал он товарища. — Дай свой ножик!
Когда я надела не по росту длинные брюки и сунула руки в карманы, они окунулись в простор больших галифе, проникая до самых колен.
— Что вы сделали? — ахнула я.
А ребята хохочут, показывая мне маленькие ситцевые мешочки от отрезанных карманов.
— Ничего, — задыхаясь от смеха, успокаивал меня Осадчук. — Клади так, а то карманы малы для продуктов. А в галифе и курица поместится.
У дверей штаба и в коридорах, весело переговариваясь, толпились адъютанты. Повертев в руках мой пригласительный билет, дежурный офицер указал мне, куда пройти. Несмело заглянула в дверь и зажмурилась. Ослепил яркий электрический свет, лившийся из больших люстр, и блеск погонов и орденов.
«Не пойду!» — решила я.
Но в это время в дверях появился знакомый майор, вручавший нам награды.
— Сычева? Проходи, проходи!
Он взял меня за плечи и ввел в зал.
Остановившись у дверей, я громко, по-военному, прищелкнув каблуками, поприветствовала старших командиров и в смущении остановилась. Не знаю, сколько бы я стояла у дверей, если бы не вошедший снова майор. Заметив мое замешательство, он улыбнулся.
— Пройдите вон в ту комнату, — показал он, — там девушки сидят. С ними вам будет веселее.
Я вошла в смежную комнату и опять остановилась в нерешительности. В мягких креслах, на диване и на стульях вокруг горящего камина сидели девушки в красивых вечерних платьях.
— Проходи, проходи, — сказал майор и опять торопливо вышел, — видимо, он был здесь распорядителем.
Я поздоровалась. Удивленно взглянув на меня, некоторые из девушек ответили, другие, увлеченные разговором, даже не заметили моего появления. Я прислушалась. Разговор шел в основном о нарядах, о модах. Кудрявая блондинка с увлечением рассказывала, как местный сапожник за два дня сшил ей туфли.
Чувствуя, что этого разговора поддержать не смогу, я подошла к стоявшему на тумбочке приемнику и покрутила ручку. Раздался четкий голос диктора, передававшего последние известия:
«На Первом Украинском фронте наши войска ведут ожесточенные бои…»
— Ой, не надо, не надо! — закричали, замахав руками, девушки. — Только и слышишь: война да война. Хоть бы сегодня отдохнуть. Выключите!
Вскочив, одна из девушек, шелестя длинным платьем и сердито взглянув на меня, выключила приемник.
Я почувствовала, как некстати я здесь, в своих больших кирзовых сапогах, в брюках, с остриженной под бокс головой. Эти девушки не замечают ни меня, ни моих звездочек, ни моих орденов, которыми мне сначала так хотелось погордиться перед ними, гражданскими. Но откуда здесь эти разряженные красавицы? Кто они? Чьи-нибудь жены или дочери? И какие они изящные! Не то что я, — с презрением поглядела я на себя в большое трюмо. И вихор опять торчит, проклятый! И чего я сюда пришла? Здесь одни гражданские девушки. Это всё ребята: иди да иди! Вот возьму и уйду! Но тут опять вошел майор и позвал меня:
— Сычева, иди помоги нам, пока придет моя жена. Посоветуй, как лучше накрыть столы.
Я обрадовалась, что можно уйти. Прошла за майором в кухню. Там суетились ординарцы. Я посмотрела, как поставлены в зале столы, и посоветовала сдвинуть их буквой «П». Майор со мной согласился. Я стала распоряжаться.
Когда столы были накрыты, майор велел мне идти в зал:
— Сейчас приедет командующий.
Одернув гимнастерку, я пошла.
В коридорах засуетились:
— Командующий приехал, командующий!
Оркестр заиграл туш. Офицеры выстроились в ряд. Вытянулась рядом с майором и я.
Вошел пожилой, но еще бодрый генерал. Обходя выстроившихся в ряд офицеров и приветливо пожимая всем руки, он подошел ко мне. Я вытянулась как струна. От волнения даже в горле пересохло.
— А это лейтенант Сычева, товарищ генерал, — напомнил командующему майор.
Пронизывая меня пытливым взглядом, генерал протянул мне руку и улыбнулся:
— С сорок второго командуете, пора уже батарею принимать, а?
— Не справлюсь, товарищ генерал, — смутилась я.
— Справишься! Ну, а Тиссу возьмем?
— Возьмем, товарищ генерал-лейтенант! Только бы приказ! — твердо отчеканила я, смущенная общим вниманием.
— Вот это, вижу, воин, — похвалил генерал и отошел.
Все с интересом смотрели на меня, а девушки сразу окружили и стали расспрашивать, откуда я, из какой части и давно ли на фронте. Оказывается, они только сейчас поняли, что я женщина, а когда зашла к ним в комнату, приняли меня за парня. «Ох уж этот мне чуб и солдатские штаны!» — в который раз
