стуком бросил его на кухонный стол отца Грэхема.
— Вот он! — воскликнул мой муж.
Мартин столь явно выразил свое желание, что я тут же положила свой камень рядом. Я вновь переживала часы, предшествующие моей свадьбе.
Священник Биддлстоуна как зачарованный смотрел на наши талисманы.
— Это то, что я думаю, Мартин? — наконец молвил он.
— Два камня Джона Ди.
— Это… адаманты?
Мартин кивнул.
— Твоя мать много про них говорила. Я представлял их иначе.
— Все хотят увидеть некий полированный кристалл, более обработанный и крупный, — поддержал Мартин, — нечто наподобие «дымящегося зеркала» Джона Ди.
— А что это еще за чертово «дымящееся зеркало»?
Мой вопрос вызвал улыбку у обоих мужчин.
— Ох, Хулия, ты совсем ничего не знаешь! — Упрек Мартина прозвучал мягко, и я не обиделась. — После смерти Джона Ди значительная часть его библиотеки и коллекции артефактов попала в руки британского антиквара Элиаса Эшмола. Этот человек впоследствии стал одним из основателей Лондонского королевского общества, флагмана современной науки. Однако он исповедовал тайную веру: говорят, он собрал вокруг себя тех, кто считал возможным и даже полезным общаться с ангелами. Одержимый стремлением достичь своей цели, он обнаружил «дымящееся зеркало» среди магических приборов Ди и попытался использовать его в своих интересах. В действительности речь идет о великолепно отполированной пластине из обсидиана, явно ацтекского происхождения, которая сегодня хранится в Британском музее.
— Это зеркало, по крайней мере, хоть выглядит диковинно и странно, а вот камни… — проворчал отец Грэхем, прикидывая их вес на руке, — кажутся совсем обыкновенными.
— В этом вы совершенно правы, отец. Если кто-то не знает об их свойствах, то и внимания на них не обратит, пока они не начнут действовать. Поэтому всякий раз, путешествуя из страны в страну, мы декларируем адаманты на таможне, чтобы оставить маршрут их передвижения на тот случай, если мы, хранители, их потеряем.
— Ты собираешься вывезти их из Англии?
— Не исключено.
— А скажи, сын мой, вы уже выяснили, земного ли происхождения эти камни?
Вопрос священника меня ошарашил, но в еще большее недоумение ввел ответ Мартина.
— Они лишь кажутся земными, отец, — сказал он. — Полагаю, что мама должна была вам сообщить, что ей не удалось разыскать ничего похожего ни в одной коллекции минералов мира.
Старик вновь жадно ощупал первый камень.
— А где она их раздобыла? — спросила я.
— В нашей семье есть фамильное сокровище — древний экземпляр «Книги Еноха», и камни были вмонтированы в его переплет. В старину важные книги часто украшали драгоценностями.
— А в других экземплярах этой книги тоже есть похожие камни, инкрустированные в переплет? — вступила я.
— Нет, Хулия. А если и были, то затерялись в веках. Мои родители посвятили долгие годы поискам адамантов, но результатом явились лишь туманные ссылки. Ну, знаешь, упоминания в легендах, хрониках конкистадоров и прочих подобных текстах. Довольно нередкий мотив в индейском фольклоре.
— В индейском?
Отец Грэхем, до сих пор с отрешенным видом поигрывавший камнями, протянул их Мартину и вмешался в нашу беседу.
— Свидетельства об адамантах, — заметил он, — столь же универсальны, как и рассказ о потопе, дорогая. Тебе доводилось слышать про эпопею о Наимлапе? В Перу она очень известна.
— Не думаю, что подобные истории интересны Хулии, отец, — вмешался Мартин.
— Нет-нет, мне очень интересно!
— С каких это пор? Ты никогда не проявляла любопытства к мифологии.
— Значит, сегодня отличный день, чтобы начать, — огрызнулась я.
Довольный священник продолжал:
— Наимлап был таинственным мореплавателем доколумбовой эпохи, добравшийся до берегов Перу благодаря подобному камню. Индейцам он объяснил, что камень помогал ему слышать указания богов и никогда не сбиваться с курса.
— Занятно. А вы не знаете, отец, к какому времени относятся самые ранние упоминания об этих камнях?
— На этот вопрос ответить несложно, — улыбнулся он. — Первыми их стали использовать шумеры. Самым знаменитым из них был некий Адапа, своего рода Адам, чье восхождение в землю богов находит столько параллелей с историей Еноха, что практически можно не сомневаться — речь идет об одной и той же личности.
Отец Грэхем немного помолчал, словно упорядочивая мысли, и затем продолжил:
— Старинные книги изобилуют необъяснимыми совпадениями подобного рода. Независимо от культуры или страны их герои всегда стремятся к одним и тем же целям и одержимы поисками сходных реликвий. Много лет назад я написал диссертацию, где доказывал, что человеческий род на протяжении многих тысячелетий бьется над решением одних и тех же основных вопросов — смерть, общение с Богом и, в меньшей степени, любовь и связанные с ней последствия.
— Правда? А что конкретно вы исследовали, отец?
— Сравнительную мифологию.
— И что вы сравнивали?
— Как раз легенды о Всемирном потопе.
— Ничего себе!
— Потоп, дорогая моя, — это самый распространенный в мире древний миф. И наиболее схожий у всех цивилизаций. Все его вариации — будь то вавилонские или центральноамериканские — повествуют, по сути дела, об одном и том же и несут отпечаток вселенского атавистического ужаса. Утнапишти у шумеров может сойти за брата-близнеца нашего Ноя. Или Девкалион у древних греков. Или же Ману, герой индийской Ригведы, переждавший со своим кораблем наводнение на вершине горы. Всем им удалось пережить потоп потому, что Бог заранее предупредил их о грядущей катастрофе и приказал построить корабли определенных размеров, на которых они смогут спастись.
— Не просто корабли, а один и тот же корабль! — уточнил Мартин. — Шумерские глиняные таблички, описывающие эту историю, известны под названием «Эпос о Гильгамеше», и в них описано строительство корабля точно таких же размеров, как и библейский ковчег. Единственное различие между двумя повествованиями — это то, что шумерский миф входит составной частью в другой рассказ, где говорится об усилиях царя Гильгамеша в поисках единственного человека, пережившего потоп: Утнапишти.
Наверное, я казалась им полной дурой. Или, того хуже, совершенной невеждой. Хотя я и слышала про «Эпос о Гильгамеше», но время его создания — примерно четвертое тысячелетие до нашей эры — оставалось далеко за пределами моих познаний в истории.
— Прошу, продолжай, — попросила я.
— Это крайне любопытная история, Хулия. Своего рода одиссея обычного смертного, подобного Гильгамешу, который, разгневавшись на богов за то, что они обрекли его на старость и смерть, решает отыскать единственного со времен Сотворения мира человека, сумевшего ускользнуть от этого рокового цикла. Некоего Утнапишти — загадочного царя, жившего за многие века до него. Одержимое стремление Гильгамеша найти этого бессмертного и выведать у него секрет вечной жизни, его битвы с богами и ужасными созданиями в конце концов вознаграждаются встречей с Утнапишти в раю. И там обретший вечную жизнь царь рассказывает Гильгамешу о потопе, о том моменте, когда вера человечества в жизнь трагически оборвалась по вине разложения нашей цивилизации. По моим оценкам, этот генетический сбой мог произойти примерно одиннадцать или двенадцать тысяч лет назад, когда мы смешались с некой
