умерли. Замечательная женщина – отравительница Рина Мэгсуорт, уважаемые ле-е-еди и джентльмены, в родстве со всеми Мэгсуорт Битсами. Но Родерик – ее единственный племянник. Других родичей у нее сколько хотите, а племянников, уважаемые ле-е-еди и джентльмены, больше нет! За-пом-ни-те это! В июле ее повесят, и тогда она уже сама не сможет сказать, что Родди – ее единственный любимый племянник. А вы все будете знать, что…
Пенрод внезапно умолк. Он увидел перед собой разгневанную особу голубых кровей, и собственная кровь похолодела у него в жилах. Публике, пришедшей на этот сеанс, так и не дано было узнать, какие еще ценные сведения они должны сохранить после кончины Рины Мэгсуорт.
Миссис Мэгсуорт Битс моментально увидела своего дражайшего отпрыска. Его положение (он так и стоял на ящике-пьедестале), его окружение (его составляли Шерман, Верман, мичиганские крысы, индейская собака Герцог, Герман и собака – «кракадил») – все, решительно все вызвало глубокую скорбь в сердце любящей матери. Родди тоже сразу увидел ее. И тоже проникся глубокой скорбью. Как уже говорилось, Родди не обладал особой тонкостью чувств. Но даже ему сразу стало ясно, что в ближайшее время ждать от жизни чего-нибудь приятного не придется. Рот у Него раскрылся, и на какое-то мгновение Родди остолбенел. Затем он издал душераздирающий вопль, в котором слились воедино отчаяние, страх и еще множество самых тоскливых чувств.
Все это было ужасно, и Пенроду казалось, что он вот-вот лишится рассудка. Дородная миссис Мэгсуорт Битс наползла на него, точно горная лавина. Казалось, она все увеличивается и увеличивается в размерах, стремясь обрести размах стихийного бедствия. Позже он готов был побиться об заклад, что над ее пунцовым лицом сверкали молнии и грохотал гром. Именно неожиданно разразившаяся гроза обратила зрителей в паническое бегство, и люди спешно покидали Большое представление. Дальше Пенрод мало что помнил: лавина надвинулась и поглотила его…
Потом он стоял над открытым люком, через который, пока была жива лошадь, подавали вниз корм. Не дожидаясь, пока миссис Мэгсуорт Битс вновь настигнет его, он зажмурил глаза и прыгнул в люк. Он приземлился не то, чтобы мимо кормушки, но на Сэма Уильямса, который уже был там, ибо изловчился прыгнуть в люк несколько раньше своего компаньона.
А сверху еще доносился шум катастрофы, и лестница снаружи сотрясалась от толчков вулканической силы. Потом раздался жалобный вой. Он знаменовал отход мистера Родерика Мэгсуорта Битса-младшего, которого волокли к экипажу. Потом воцарилась тишина…
…Солнце заходило. Его прощальные лучи проникали через окно и мягко освещали библиотеку в доме Скофилдов. Там заседал объединенный трибунал в составе четырех человек. Мистер и миссис Скофилд, мистер и миссис Уильямс решали, как поступить с организаторами нашумевшего представления. Мистер Уильямс прочитал вслух выдержку из статьи; она появилась в вечерней газете и заняла там почетное место.
«Известное в нашем городе семейство, – читал мистер Уильямс-старший, – по-видимому состоит в родстве с женщиной, приговоренной к казни через повешение. Родство признано младшим членом всеми уважаемого семейства Мэгсуорт Битсов, мистером Родериком Мэгсуорт Битсом-младшим, который именует себя племянником отравительницы, что подтверждают и его друзья. Миссис Мэгсуорт Битс отрицает какое бы то ни было родство с вышеупомянутой особой…»
– Довольно! – прервала мужа миссис Уильямс. – Все мы уже знаем это наизусть. И без того тошно!
Но, как ни странно, миссис Уильямс, вопреки своим словам, совсем не выглядела убитой горем. Если быть совсем точным, следует сказать, что она изо всех сил старалась изобразить, что расстроена, но это не слишком хорошо у нее получалось. То же самое происходило с миссис Скофилд. И мистер Скофилд с мистером Уильямсом недалеко ушли от них.
– Что она вам сказала по телефону? – спросила миссис Скофилд у миссис Уильямс.
– Сначала она только мычала, а потом заговорила так быстро, что я ничего не могла разобрать…
Миссис Скофилд кивнула головой.
– Вот и со мной то же самое. Мне ведь она тоже звонила.
– Никогда не думала, что взрослый человек может так себя вести, – продолжала миссис Уильямс, – она просто кипела от злобы…
– Ну, ее можно понять, – заметила миссис Скофилд.
– В общем-то, да. Она сказала, что Пенрод и Сэм выманили Родерика из дома. Обычно его никуда не выпускают без присмотра, он всегда ходит с воспитателем или лакеем… По ее словам, Пенрод с Сэмом заставили его сказать, что эта ужасная особа приходится ему теткой…
– Хотела бы я знать, как они умудрились придумать такое? – воскликнула миссис Скофилд. – Наверное, они это придумали, чтобы представление было поинтересней. И ведь они добились своего. Делла мне сказала, что целый день зрители толпой валили. Конечно, если бы мы с Маргарет были дома, мы бы этого не допустили. Но мы ушли к тете Сарре. Подумать только…
– Вообще-то она сказала мне одну странную вещь, – прервала ее миссис Уильямс. – По правде говоря, мне кажется, что это не слишком вежливо с ее стороны. Конечно, она была сильно расстроена, но все же я бы на ее месте так не поступила. Тем более, что она все время говорит о своей деликатности. Так вот, она мне заявила, что Родерику всегда запрещали водиться с простыми мальчиками…
– Она имела в виду нашего Пенрода и вашего Сэма, – подхватила миссис Скофилд. – Мне она сказала то же самое.
– Она говорит, что подаст в суд на газету, – продолжала миссис Уильямс, – но все равно она в ужасе. Она говорит, что многие поверили и теперь всегда будут…
– Конечно будут, – задумчиво проговорила миссис Скофилд. – Ну, те, которые, вроде нас с вами, хорошо знают их семью, разумеется, понимают, что все это ерунда. Ну, а другие будут верить, что все так и есть на самом деле, и никакие оправдания Мэгсуорт Битсов тут не помогут.
– А таких, наверное, наберется несколько сотен! – сказала миссис Уильямс. – Они не скоро оправятся от такого удара.
– Боюсь, что так! – в голосе миссис Скофилд послышалось участие. – Очень серьезный удар, очень…
Они некоторое время помолчали.
– Ну, что ж, – произнесла, наконец, миссис Уильямс, – думаю нам остается только одно, и чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.
И она окинула многозначительным взглядом обоих джентльменов.
– Ну, разумеется, – согласился мистер Скофилд. – Но где они?
– А в конюшне их нет? – спросила миссис Скофилд.
– Нет, я проверял. Боюсь, они подались на Дикий Запад.
– А в ящике для опилок?
– Я не смотрел.
– Значит, они там.
И вот, под сенью сумерек, оба родителя подкрались к сараю, который приобрел теперь почти эпохальную известность. Они шли сюда, чтобы сделать то, что еще можно было сделать в сложившейся ситуации.
Они вошли в сарай.
– Пенрод! – позвал мистер Скофилд.
– Сэм! – позвал мистер Уильямс.
Вечерняя тишина была им ответом.
Мистер Скофилд подставил лестницу к ящику для опилок. Он поднялся и заглянул внутрь. Три силуэта маячили в темноте. Один принадлежал Герцогу, в двух других нетрудно было узнать Пенрода и Сэма.
Мистер Скофилд отдал приказ, и оба мальчика, не забыв прихватить с собой Герцога, вылезли наружу. И вот они предстали перед теми, кому были обязаны появлением на свет. Их лица все еще украшали намалеванные усы и бакенбарды. Но сейчас им было не до веселья, ибо близился час суровой расплаты.
Судьба любого мальчишки порой чревата самыми неожиданными поворотами. Как часто оказываешься в глазах взрослых чуть ли не преступником, когда по твоему собственному разумению не совершил ничего дурного. А бывает совсем наоборот. Словом, заранее не предугадаешь…
