Потом.
Гарри прошел первым, а я юркнула за дверь, когда в коридоре, которым мы пришли сюда уже слышна была шаркающая походка завхоза.. И только закрыв за собой дверь я обратила внимание на то, что Гарри застыл на месте.
Страж Порога.
Миа вскрикнула за моей спиной, и мы оба застыли. Девочка в страхе, а я — в восхищении. Старый друг, как же давно я не видел тебя.
— Приветствую тебя, Страж Порога! — Склоняюсь в неглубоком поклоне, стараясь, с одной стороны — выказать все испытываемое уважение, а с другой — не лишить девочку надежной опоры, в которую она вцепилась изо всех сил.
— Рад видеть тебя на этом берегу, Странник. — Страж наклоняет ко мне среднюю голову, и Миа вскрикивает у меня за спиной. — Успокой свою девушку. Я не причиню вам вреда.
— Я не уверен...
— А я — да.
— Только не надо пророчествовать...
— Все еще хочешь увидеть свободный выбор? Однажды ты уже нарвался.
— И не жалею об этом. Лучше быть одному, чем ласкать себя чужой рукой.
— Тут ты прав. Но все-таки, девушка нуждается в помощи. Твоя она, или нет — потом сами решите, а помощь ей нужна сейчас.
Повернувшись к Миа, прижимаю ее к себе.
— Успокойся, Герми! Все хорошо. Страж Порога не причинит нам вреда.
— Страж порога?
Девочка перестает дрожать, и постепенно успокаивается. А я вспоминаю те десятилетия, которые я потерянно бродил по берегам Великой реки, после того, как Аилла сказала, что не хочет иметь ничего общего с тем, кем я оказался. Я не был уверен в том, на каком берегу мне стоит остаться. Тогда-то я и встретил Стража. Мы долго говорили с ним, и он заронил во мне надежду. Страж убедил меня, что стоит оставаться в мирах живых и не спешить к посмертию. Несколько странно для Цербера... Но так уж ему захотелось. Мотивы порождения Хаоса, которое лишь самую малость моложе родителя понять временами очень трудно...
— Да, Герми. Это — Цербер, Страж Порога Врат Серых пределов. Страж мира мертвых. Он — разумен, хотя, как правило, старается этого не показывать. У него сформировалась репутация злобного и жестокого Стража, но для друзей он — верный и преданный друг, и, возможно — учитель.
— Учитель???
— Он живет столько же, сколько существуют миры посмертия. Представляешь, сколько всего он видел и знает?
Я говорю спокойно, зная, что без ведома и желания Стража ни один звук, ни одна мысль, прозвучавшая или обдуманная здесь — не станут известны никому больше. Превзойти Цербера в магии? Ха! Даже не у всякого бога это получится. Помогать он вряд ли будет, разве что советом... Но я рад, что вновь встретил его. Хотя... место, где за мной гарантированно не смогут наблюдать — уже большая помощь.
Страж усмехается. Сейчас он выглядит как довольно добродушная, лохматая и слюнявая псина о трех головах. Шерсть торчит клочьями во все стороны. Ошейник с надписью «Пушок» придает картине оттенок сюрреализма.
Внезапно один из шести глаз подмигивает нам, и Цербер преображается. Теперь перед нами истинный Страж Серых пределов. Жесткая шерсть превращается в неуязвимую чешую. Челюсти удлиняются. В глазах вспыхивает адское пламя. Немного слюны, характерной для его прошлого облика, падает с губ уже после оборота, на лету превращаясь из мутной и вязкой белой жидкости в каплю изумрудного огня.
Миа, завороженная этим сиянием, тянет руку, чтобы дотронуться до него. Я резко дергаю ее назад.
— Герми, стой!
— А? Что?
— Слюна Цербера — страшный яд. Смотри!
Сияние вытягивается в линию, начинает извиваться, и, через некоторое время по каменному полу уползает серовато-зеленая змейка, на голове которой три крупные чешуи образуют как бы корону.
— Красивый, правда?
— Правда...
— Помнишь подвиг Геракла? Когда он привел Цербера ко двору Эврисфея? И его слюна превращалась в змей, которые опустошили несколько островов.
— Но как...
— Они договорились. Силой Стража не одолеть. Так что, Алкид предложил Стражу что-то, для него ценное.
— Что именно?
— Можешь спросить у него самого. Мне он так и не ответил.
— И тебе не отвечу, юная ведьмочка. Это моя и только моя тайна.
— Он... он говорит со мной?
— Да. Именно так и звучит голос Стража. Его слышат только те, с кем он хочет говорить. И то, что он заговорил с тобой — высокая честь. Не многие удостаивались ее.
— Не многих молодой Странник готов был защищать даже от меня. — Мысленный голос Стража окрашен смехом. Я вспоминаю, как готовился сражаться, когда заметил огромную тень, прежде чем узнал Стража. И отлично понимаю, как жалко смотрелись мои попытки стянуть щиты, и собрать силы для атаки, перед лицом столь превосходящего противника.
— Наверное, это было смешно. — Миа удивленно смотрит на меня.
— Ты выглядел грозно. А то, что сразу начал готовить путь к отступлению — заставило заподозрить, что ты научился осторожности. Доселе это тебе не было свойственно.
— Да ладно, брось... Ну что я мог тебе противопоставить...
— В данном случае важны не способности, не Сила, а желание. Когда-нибудь ты это поймешь.
— Буду надеяться.
— Есть ли смысл в надежде там, где присутствует знание?
— Поживем-увидим.
Мы раскланялись со Стражем, и, когда уже подходили к двери, в спины нам полетело:
— Я не пробуду здесь долго. Найдите Хогвартс.
Темный маг
Когда мы шли к гостиной Гриффиндора нам встретилась уже знакомая серовато-зеленая змейка.
— Пожалуйста, помоги мне, Говорящий!
— Что тебе нужно?
— Жить! Люди убьют меня, как только поймут, кто я.
— Думаю, да. Хорошо. Иди ко мне, Принцесса.
Серая змейка плавным движением обвивается вокруг моей руки.
— Гарри, ты что делаешь? — Огромные глаза Гермионы кажутся еще больше от удивления.
— Спасаю змею.
— А как ты с ней заговорил?
— Я — змееуст, и могу говорить на серпентэрго.
Наполовину я ожидал, что Гермиона отшатнется от меня, с обвинениями, что я — черный маг. Опровергнуть их для меня было бы практически невозможно, особенно учитывая, что они — истинны. Конечно, в книге Гермиона осталась с Золотым Трио, но не с того ли момента она начала отдавать предпочтение Рону? Не знаю...
— Гарри, ты должен это скрывать. Иначе у тебя будут проблемы.
— Спасибо, Миа!
— За что?
— Ты не шарахнулась от меня.
— Гарри, ты ведь не черный маг!
— Боюсь, в этом ты ошибаешься. — Еще не начав произносить эту фразу, я чувствую, как внимание Цербера накрывает нас, отсекая от наблюдения. — Я уже говорил... одному человеку... что жизнь в семье, которая тебя ненавидит — плохая почва для взращивания доброты и всепрощения.
— Гарри, мне все равно какого ты цвета. Главное, что ты — Гарри. И не «Гарри Поттер — Герой магического мира», а «мальчик Гарри, который помог мне тащить чемодан».
— Спасибо, Миа! — Счастливо выдохнул я, притягивая девочку к себе. —
— И еще... Я помню, как мы говорили о Темных Лордах...
— ...
— Кто-то должен удержать тебя от поворота на дорогу Гриндевальда. Пусть это буду я.
— Удержи меня. Обязательно удержи. Миа... — Я задохнулся. Второе слово произносить было еще рано, но я тонул в лучистых глазах...
— Говорящий, вам надо вернуться в свой Дом. — Процесс утопания был прерван шипением Принцессы.
— Что она говорит? — Любопытство Гермионы не знает пределов, и способно проявляться в любой обстановке.
— Что нам надо поскорее вернуться в гостиную Гриффиндора.
— Знаешь, она права.
— Я тоже так думаю. Идем.
Проходя мимо вентиляционной решетки, я остановился.
— Иди туда. — Прошипел я Принцессе. — Спускайся вниз, пока не найдешь большой зал. Там позови Старшего. Он поможет тебе.
— Чем я могу отплатить тебе, Говорящий?
— Передай Старшему, что мы еще встретимся. И я не хотел бы, чтобы на нем было больше человеческих жизней, чем есть сейчас.
— Я передам.
— И еще...
— Что?
— Еще передай, что если кто-то отнимет у меня девушку, что стоит рядом со мной — вражда наша не прекратится даже с полным уничтожением Дома.
— Я поняла. — Невзрачное (пока что) тело исчезло в вентиляции.
— О чем вы говорили?
— Я объяснил ей, как достичь места, где она может быть в безопасности.
— Ты — хороший, что бы о себе не думал.
— Не знаю... Я ведь отпустил в Хогвартсе весьма опасную змею, и тем подверг риску жизни многих студентов.
— Если рассуждать так, то всех детей надо душить в колыбели: ведь человек более опасен, чем любая змея.
— Я рад, что ты это понимаешь.
Дальнейший путь до гостиной Гриффиндора не ознаменовался какими-либо приключениями.
Утро по-слизерински. (Драко).
На следующее утро я испытал прямо-таки чистое эстетическое наслаждение, наблюдая за лицом Блейза
